Сегодня Коммунистический манифест даже более актуален, чем в 1848 году, когда он появился на свет. В тот момент когда Маркс и Энгельс писали его, мир больших транснациональных корпораций оставался музыкой очень далекого будущего. Несмотря на это, они объясняли как «свободное предпринимательство» и конкуренция неизбежно должны привести к концентрации капитала и монополизации производительных сил. Действительно смешно читать защитников капитализма касательно беспочвенных утверждений, что Маркс ошибался в этом вопросе, в то время как это его наиболее блестящее и бесспорное предсказание.
В течение 1980-х годов, стало модным утверждение, что «малое — прекрасно». Здесь не место для дискуссии об относительной эстетике больших, малых или средних размеров, в которой каждый может придерживаться своего мнения. Однако, совершенно бесспорен тот факт, что процессы концентрации капитала, предсказанные Марксом, имеют место и в действительности достигли беспрецедентного уровня в течение последних 10 лет.
В США, где процесс принял наиболее яркую форму, 500 гигантских монополий обеспечили 92 процента всей прибыли за 1994 год. В мировом масштабе прибыль 1000 крупнейших компаний составляет треть общего мирового дохода. В США 0,5% богатейших семейств владеют половиной дохода всех физических лиц. Богатейший процент населения США, увеличил свою долю национальной прибыли с 17,6% в 1978 году, до шокирующих 36,3% в 1989.
Процесс централизации и концентрации капитала достиг пропорций, которые и не снились ранее. Процесс слияний приобрел характер эпидемии во всех развитых индустриальных странах. В 1995 году были побиты все рекорды. Мицубиси банк слился с Токийским банком в крупнейший банк мира. Объединение Чейз Манхеттен и Химического Банка создало крупнейшую банковскую группу в США с объединенным резервным капиталом в 297 миллиардов долларов. Крупнейшая в мире развлекательная компания возникла, когда Уолт Дисней купил Capital Cities/ABC. Вестингауз купил CBS, и Тайм Уорнер купил вещательную корпорацию Турнера. В фармацевтической отрасли Glaxo купил Wellcome. Поглощение Scott Paper Кимберли Кларк привело к созданию крупнейшего производителя ацетатных тканей в мире. Мания слияний перекинулась на Европу, установив ряд рекордов уже в последние несколько недель. Шотландия приобрела опыт принудительного слияния в случае бумажной группы Холвиса. В Британии мы видим поток таких слияний, как в случае Forte — крупнейшей в Британии сети отелей, купленной своими конкурентами из империи ресторанов и центров досуга Granada за 3,2 миллиарда фунтов стерлингов. Во многих случаях такие сделки неразрывно связаны со всеми видами незаконной практики — подкупом, фальсификацией цен на акции, другими видами жульничества, мошенничества и воровства, как это показал скандал с Гиннесом.
Нетрудно привести много больше примеров, которые несомненно докажут, что Маркс и Энгельс были правы в своем анализе процессов концентрации капитала. Эта концентрация не только не ведет к росту производства, но напротив: в каждом описанном случае предполагалось не инвестировать в новые заводы и машины, а закрывать действующие фабрики и офисы, увольняя большое количество рабочих для увеличения нормы прибыли без увеличения производства.
Бич безработицы
«Это ясно показывает, что буржуазия неспособна оставаться далее господствующим классом общества и навязывать всему обществу условия существования своего класса в качестве регулирующего закона. Она неспособна господствовать, потому что неспособна обеспечить своему рабу даже рабского уровня существования, потому что вынуждена дать ему опуститься до такого положения, когда она сама должна его кормить, вместо того чтобы кормиться за его счет.
Общество не может более жить под ее властью, т. е. ее жизнь несовместима более с обществом». 1
Вопреки иллюзиям рабочих лидеров прошлого, массовая безработица вернулась и распространяется по миру подобно раковой опухоли современного общества. По данным ООН, в мире сегодня 120 миллионов безработных. Однако, эти данные, подобно всем официальным статистикам, представляют собой серьезное непонимание реальной ситуации. Если мы включим сюда огромное количество мужчин и женщин которые вынуждены работать на разного рода маргинальных «работах», то реальное число безработных и частично занятых в мире превысит миллиард.
По официальным данным, только в Европе 18 миллионов безработных — 10,6% трудоспособного населения. Даже в Германии, «сильном человеке» Европы, безработица достигла 4,5 миллионов человек, впервые со времен Гитлера. В Японии, также впервые с 1930-х, появилась существенная безработица. Образ Японии как рая полной занятости стал историей. По официальным данным безработица в Японии достигла 3%, но это ложь. Если бы они использовали те же критерии для безработных, что и другие развитые страны, то она была бы не меньше 8 или даже 10%.
Эта безработица не является циклической безработицей, которая хорошо знакома рабочим по прошлым временам и которая должна возрастать только на спаде, чтобы исчезнуть когда экономика снова начнет расти. Бум в США продолжается уже более шести лет, но нет никаких признаков заметного снижения безработицы. Каждый день газеты сообщают о новых закрытиях заводов, увольнениях, часто связанных с описанными выше слияниями разного рода. Это не циклическая безработица и даже не то, что Маркс называл «резервной армией труда», которая, с точки зрения капиталистов, в прошлом играла полезную роль. Нет. Это совершенно новое явление — постоянная, структурная, органическая безработица, которая не имеет тенденций к сокращению, даже во время «бума».
Более того, этой безработице подвержены части общества, которые в прошлом никогда не страдали от нее: учителя, врачи, медицинские сестры, чиновники, банковские служащие, ученые и прочие менеджеры. Тревожное настроение охватило практически все общество. Процитированные выше слова Маркса и Энгельса стали верными буквально. Во всех странах буржуазия развязывает одну и ту же войну воплями: «Мы должны сократить расходы на общественные нужды!» Это был лозунг Тэтчер и Мэйджора. Теперь Тони Блэр и правое крыло лейбористской партии идут той же дорогой. Это не случайно. Каждое правительство в капиталистическом мире, правое оно или «левое», на самом деле проводит одну и ту же политику. Это не следствие их личного политиканства, невежества или неправильных убеждений (хотя всего этого там в изобилии), а рельефное выражение размытости, в которой находится капиталистическая система.
В период капиталистического подъема с 1948 по 1973 годы буржуазия сумела — частично и на время — преодолеть два фундаментальных противоречия, невероятно тормозящих прогресс: частная собственность на средства производства и национальное государство. Колоссальное развитие производительных сил, вызванное капитализмом, давно переросло его узкие рамки. Это является настоящей причиной сегодняшнего кризиса. После второй мировой войны буржуазия пыталась обойти их, с одной стороны, применением кейсианских методов дефицитного финансирования, с другой стороны, огромной интенсификацией международного разделения труда, и беспрецедентным расширением мировой торговли. Теперь, однако, оба эти процесса достигли своих пределов. Применение кейсианских методов, до сих пор защищаемых левыми реформистами, неизбежно ведут к взрыву инфляции и невыносимому дефициту где бы ты ни было. Маркс уже объяснял на страницах «Капитала», как капитализм может выйти за свои рамки через использование кредита. Однако, как очень хорошо знает мистер Micawber, это имеет свои пределы. В результате они оказались вынуждены теперь развернуть процесс назад, сокращая общественные расходы, пытаясь восстановить «звон денег». Другими словами, ситуацию существовавшую в 1920-30-е годы или даже во времена Маркса. Этот рецепт повсюду разжигает классовую борьбу. И не только.
Сокращая государственные расходы, они одновременно уменьшают спрос, сокращая рынок в целом, как раз тогда, когда даже буржуазные экономисты признают наличие серьезной проблемы перепроизводства («превышения спроса») в мировом масштабе. Таким образом, они готовят мощный спад в наступающий период. Это неизбежное следствие выхода капитализма за свои рамки в предшествующий период. Как объяснял Маркс, капиталисты могут разрешать свои кризисы, только «прокладывая дорогу для еще более обширных и разрушительных кризисов и уменьшая возможности для их предотвращения».
Социализм и интернационализм
Последние несколько лет экономисты много говорят о «глобализации», рассматривая ее как панацею, которая должна позволить им устранить циклы подъемов и спадов. Эти мечты были развеяны крахом фондового рынка в октябре 1997 и кризисом так называемых Азиатских тигров. Когда я пишу эти строки, как раз пришло известие о коллапсе крупнейшей финансовой компании Японии Yamaichi Securities Co. Это оказало важное влияние на остальной мир, так как финансовый коллапс в Японии может столкнуть США в состояние спада. Кризис в Азии ударил особенно жестоко по Японии, так как там продается 44% ее экспорта. В результате краха фондового рынка скрытая слабость японской банковской системы стала явной и это при том, что Япония является крупнейшим кредитором. По оценкам, 5 крупнейших банков Японии технически несостоятельны. По данным крупнейшего финансового ежедневника Японии — Nihon Keizai Shimbun, долги японских банков достигли шокирующей цифры в 1,5 триллиона йен. Опасность финансового коллапса признается даже руководством Банка Японии, сказавшим корреспондентам «Экономист», что: «имеется явный случай систематических рисков». Если такой кризис приведет к массовому изъятию японских фондов из США, то результат должен быть катастрофическим.
Все это показывает обратную сторону «глобализации». По мере развития капиталистической системы в мировую экономику, также формируются условия для опустошительного мирового кризиса на некоторой стадии. Кризис одного сектора мировой экономики (в нашем случае Азии) быстро распространяется на остальные. Далекая от устранения циклов подъем-спад, глобализация придает им даже более конвульсивный и всеобщий характер.
Всякий, кто читал «Коммунистический манифест», может видеть сегодня именно то, что Маркс и Энгельс предсказывали 150 лет назад. Они объясняли, что капитализм должен развиваться как мировая система. Сегодня события блестяще подтверждают этот анализ. В настоящее время никто не может отрицать подавляющее преобладание мирового рынка. Фактически, это решающий феномен нашего времени. Это эпоха мировой экономики, мировой политики, мировой культуры, мировой дипломатии и, не забудьте, мировой войны. На протяжении XX столетия мы уже имеем опыт двух из них как результатов мировых кризисов. Вторая — стала причиной гибели 55 миллионов человек и практически полностью разрушила человеческую цивилизацию.
Социализм — это интернационализм, или ничто. Но социалистический интернационализм — не продукт сентиментализма. Не просто «хорошая идея». Он проистекает из научного анализа Маркса и Энгельса, объяснивших, что создание национального государства, одно из исторически прогрессивных завоеваний буржуазии, неизбежно ведет к системе мировой торговли. Стремительное развитие производительных сил при капитализме не может продолжаться в узких рамках национального государства, и поэтому все силы капитала, даже крупнейшие, неизбежно должны участвовать, и даже более широко, в мировом рынке.
Противоречие между гигантским развитием производительных сил и душащим воротничком буржуазного государства драматически проявилось в 1914 и 1939 годах. Эти кровавые конвульсии демонстрируют тот факт, что, с исторической точки зрения, капиталистическая система уже исчерпала свою прогрессивную миссию. Однако, нет такого явления как последний кризис капитализма, в смысле его автоматического коллапса. Для того чтобы осуществить трансформацию общества, недостаточно кризиса старой системы. Безотносительно к жестокости кризиса существуют мощные интересы, требующие сохранения статус-кво для своих прибылей, привилегий и престижа, ожесточенно сопротивляющиеся попыткам изменить общество. Именно по этой причине Маркс и Энгельс писали «Манифест» не как абстрактный документ, а как призыв к действию, не справочник, а программу для создаваемой революционной партии.
Для того чтобы сбросить капитализм, необходимо, чтобы рабочий класс организовался как класс, защищающий свои интересы. За многие десятилетия рабочие всех стран, по крайней мере, всех развитых капиталистических стран, создали мощные организации: партии и профсоюзы. Но эти организации не существуют в вакууме. Они стали субъектом особенно тяжелого для их верхнего слоя давления капиталистов.
Банкротство национализма в целом, и его ужасной абберации, называемой «социализмом в отдельной стране», особенно, проявилось в коллапсе сталинизма и даже раньше в участии китайской и советской бюрократий в мировом рынке. Все страны Африки, Азии и Латинской Америки, боровшиеся за свою независимость от прямого империалистического господства и добившиеся ее, теперь оказались в цепях старых хозяев через механизм мировой торговли.
Каждый интеллигент понимает, что свободное развитие производительных сил требует унификации экономики всех стран через общий план, который должен позволить гармоничное использование ресурсов нашей планеты во всеобщих интересах. Это так очевидно, что признается учеными и экспертами, которые не имеют ничего общего с социализмом, но переполнены негодованием от кошмарных условий, в которых живут 2/3 человечества, и обеспокоены разрушением окружающей среды. К несчастью, их благонамеренные рекомендации попадают в заткнутые уши, так как противоречат финансовым интересам крупных транснациональных корпораций, доминирующих в мировой экономике, чьи калькуляции основываются не на благе человечества или будущем планеты, а исключительно на алчности и стремлении к прибыли.
В последнее десятилетие XX столетия, несмотря на разговоры о глобализации, межнациональные противоречия сильны как никогда. Десять лет назад США экспортировала эквивалент 6% ВНП. Теперь это 13%, и Вашингтон планирует увеличить эту долю до 20% к 2000 году. Это означает объявление войны остальному миру, начиная с Японии — не военной, а торговой войны. Правильно, однажды трения США с Японией уже спровоцировали войну. Но существование ядерного оружия означает невозможность войны между крупнейшими империалистическими державами. Таким образом, настоящий кризис не может быть разрешен как в 1914 или 1939 году. В отсутствие военных конфликтов внутренние противоречия в каждой капиталистической стране могут стать даже более интенсивными. Правящий класс не видит другого выхода, кроме как возложить всю тяжесть кризиса на плечи рабочего класса. С невероятной прозорливостью авторы «Манифеста» предупреждали об условиях, с которыми сегодня столкнулся рабочий класс во всех странах, когда они писали:
«Вследствие возрастающего применения машин и разделения труда, труд пролетариев утратил всякий самостоятельный характер, а вместе с тем и всякую привлекательность для рабочего. Рабочий становится простым придатком машины, от него требуются только самые простые, самые однообразные, легче всего усваиваемые приемы. Издержки на рабочего сводятся поэтому почти исключительно к жизненным средствам, необходимым для его содержания и продолжения его рода. Но цена всякого товара, а следовательно и труда [впоследствии Маркс показал, что рабочий продает не труд а рабочую силу], равна издержкам его производства. Поэтому в той же самой мере, в какой растет непривлекательность труда, уменьшается заработная плата. Больше того: в той же мере, в какой возрастает применение машин и разделение труда, возрастает и количество труда, за счет ли увеличения числа рабочих часов, или же вследствие увеличения количества труда, требуемого каждый данный промежуток времени, ускорения хода машин и т. д.» 2
Сегодня США занимает то же положение, что и Британия при жизни Маркса — это наиболее развитая капиталистическая страна. Поэтому общие тенденции капитализма проявляются здесь в наиболее чистой форме. За последние 20 лет произошло 20% падение реальной заработной платы американских рабочих, сопровождающееся 10% увеличением длительности рабочего дня. Таким образом, настоящий бум, в основном, оплачен рабочим классом. В настоящее время, американский рабочий перерабатывает в среднем 168 часов ежегодно — почти месяц сверхурочной работы. Особенно это касается автомобильной промышленности, где 9-часовая, шестидневная рабочая неделя — норма. По данным американских профсоюзов, если бы рабочая неделя была ограничена 40 часами только в этом секторе, то было бы создано дополнительно 59000 рабочих мест.
Журнал «Таймс» писал:
«Рабочие жалуются, что для них экономический подъем означает изнурительный труд. Во всей американской промышленности компании используют сверхурочный труд, выжимая максимум труда из рабочих США: средняя рабочая неделя приблизилась к 42 часам, считая 4,6 часа сверхурочных». В той же статье цитируется Джозеф Келтерборн — рабочий Fibre Optic, который в результате сокращения персонала перерабатывает в среднем 4 часа ежедневно и один уикэнд из трех: «Когда я прихожу домой», — он объясняет, — «все, на что у меня хватает время: принять душ, поесть и немного поспать; после этого пора вставать и все начинается сначала»."
Ужасное давление, вызванное сверхурочными, падением реальной оплаты труда, ускорением производственного ритма и т. д., серьезно влияет на качество жизни семей рабочего класса. В США, как и в других странах, темпы рождаемости упали в среднем с 2,5 ребенка на семью в начале 1960-х, до 1,8 в конце 1980-х. Количество разводов удвоилось на протяжении 1970-х до 60% заключенных браков в 1980-е. Даже продолжительность жизни перестала расти после 1980 года.
Такая же ситуация в Британии, где при правительстве Тэтчер 2,5 миллиона рабочих мест в промышленности было уничтожено при сохранении уровня производства. Это было достигнуто не через внедрение новых машин, а через сверхэксплуатацию британских рабочих. В 1995 году министр здравоохранения Кеннет Калман предупреждал, что «падение продолжительности жизни безработных вызывается эпидемией болезней, связанных со стрессами».
В 1994 г. 175 миллионов рабочих дней были потеряны из-за болезней в Британии — примерно 8 дней на рабочего. Количество медицинских рецептов выросло на 11,7 миллиона за год. «Стресс, пробки и выхлопные газы убивают профессиональных водителей в Британии», — заявила «Рекорд», газета TGWU. В соответствие с исследованиями, проведенными союзом, 30% водителей признали, что иногда засыпают за рулем и, как результат, 45% попадали в аварии. Подобные примеры могут быть найдены в любой другой капиталистической стране.
Метод Маркса
Поразительная точность предсказаний сделанных в «Манифесте» не случайна. Она проистекает из научного метода марксизма — диалектического материализма, который применительно к истории известен как исторический материализм. Основы марксистской теории истории были установлены уже в их ранних работах, таких как «Священное семейство» и «Немецкая идеология».
Мы должны держать в голове, что социализм и коммунизм не начались с Маркса и Энгельса. До них великие мыслители защищали идеи бесклассового общества, основанного на общественной собственности: Роберт Оуэн, Фурье, Сэн Симон и другие. Еще в XVI веке Томас Мор написал знаменитую «Утопию», описывавшую коммунистическое общество. Еще раньше ранние христиане организовывались в коммуны, в которых частная собственность совершенно отсутствовала.
Маркс и Энгельс характеризовали все эти тенденции как утопический социализм, в то время как они защищали нечто совершенно отличное — научный социализм. В чем разница? Для утопистов социализм был просто хорошей идеей, чем-то морально притягательным, в чем можно убедить через проповеди. С этой точки зрения, если бы они были правы, такое общество могло бы возникнуть 2000 лет назад, что определенно избавило бы человечество от массы трудностей!
Однако, Маркс и Энгельс объясняли, что социализм имеет материальную базу, которая состоит из уровня развития производительных сил — промышленности, сельского хозяйства, науки и технологии. Исторический материализм объясняет, что историческое развитие в конечном счете основывается на их развитии. Это утверждение, истинность которого легко демонстрируется всем ходом человеческой истории, фильтруемой авторами нападок на марксизм для большинства мелких атак на него. Однако, атакуют не идеи Маркса и Энгельса, а грубую карикатуру на них, абсурдно заявляя, что в Марксизме «все сводится к экономике». Авторы «Манифеста» отвечали на эти абсурдные заявления много раз, как легко увидеть из письма Энгельса Блоху:
«… согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение — это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты — государственный строй, установленный победившим классом после выигранного сражения, и т. п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей…» 3
Само собой разумеется, что религия, политика, мораль, философия и т. д. участвуют в историческом процессе. Тем не менее, в конечном счете, успех данной социально-экономической системы зависит от ее способности удовлетворить основные нужды живущих людей. Перед развитием религиозных, политических или философских идей мужчины и женщины нуждаются в еде, одежде и крыше над головой. С древнейших времен человечество боролось за удовлетворение этих своих нужд, и даже сегодня подавляющее большинство человечества остается в таком положении.
В данный момент истории возникает разделение труда, которое совпадает исторически с началом разделения общества на классы. Это представляет огромный скачок вперед, позволяя впервые создать прибавочный продукт, который присваивался классом, освобожденным от необходимости трудиться, правящим классом, живущим трудом других: в античности этими «другими» были рабы; потом, при феодализме, крестьяне; и окончательно, при капитализме, рабочий класс.
Несмотря на все ужасы, несправедливости и страдания, связанные с классовым обществом, последнее с марксистской точки зрения, с научной, а не моралистской точки зрения, было, тем не менее, исторически оправдано и играло прогрессивную роль в движении общества вперед. Наиболее выдающиеся достижения науки, искусства и философии в Древней Греции и Риме, не забудьте, основаны на труде рабов, которых римляне называли «instrumentum vocale» — «говорящим инструментом» (с точки зрения босса, реальное положение современного рабочего не слишком отличается). Излишек, производимый трудом эксплуатируемых классов был достаточен для освобождения меньшинства эксплуататоров, но не привел к освобождению большинства, чей рабский труд был главным условием создания цивилизации, которая сделала возможным развитие средств производства.
Маркс и Энгельс открыли наиболее важный закон общественного развития, который один способен объяснить развитие истории человечества. Они объяснили, что данная форма общества может продолжать существование лишь в той мере, в которой она развивает производительные силы, и что никакое общество не может исчезнуть до тех пор, пока оно не исчерпало содержавшийся в нем потенциал развития. В этом смысле, мы можем сравнить социально-экономическую систему с живым организмом. Это не нечто статическое и постоянно неподвижное, как пытаются нас уверить защитники капитализма, когда делают откровенно нелепые заявления о генетическом базисе рыночной экономики. Подобно другим социальным системам капитализм родился, развивался, достиг полной зрелости, затем достиг своих пределов и пришел к фатальному упадку.
Раз мы основываемся на научной точке зрения, впервые становится возможным понимать историю не как несвязанную цепь событий, определяемых исключительно вероятностью или как исключительный результат деятельности «великих людей» (хотя, конечно, субъективный фактор в истории может играть решающую роль при определенных обстоятельствах), но как процесс, управляемый законами, которые могут быть поняты так же, как и в других областях природы.
Также как Чарльз Дарвин объяснил, что виды не неизменны, и что они обладают прошлым, настоящим и будущим, изменяются и эволюционируют, Маркс и Энгельс объяснили, что данная общественная система не нечто вечно фиксированное. Это иллюзия каждой эпохи. Каждая социальная система верит, что представляет единственно возможную форму человеческого бытия. Что ее институты, ее религия, ее мораль — последнее слово, которое может быть сказано. Именно это буржуазия и ее апологеты хотят продемонстрировать сегодня, когда они уверяют нас, без малейших оснований, что так называемая система «свободного предпринимательства» является единственно возможной системой — даже когда она начинает тонуть.
Реформа и революция
В наше время идея «эволюции» обычно принимается. Идеи Дарвина, столь революционные в свое время, воспринимаются почти как трюизм. Однако, эволюция обычно понимается как медленный и постепенный процесс без остановок и жестоких переворотов. В политике аргументы этого сорта часто используются для защиты реформизма. К сожалению, они основаны на недопонимании. Этому трудно удивляться, так как Дарвин сам не понимал этого. Только в последнее десятилетие, или около того, новые открытия в палеонтологии сделанные Стефаном Дж. Голдом, открывшим теорию прерывистого равновесия, показали, что эволюция не была постепенным процессом. Имеются долгие периоды, когда никаких значительных изменений не наблюдается, но в некий момент линия эволюции разрывается настоящим взрывом биологической революции, исчезновением одних видов и стремительным подъемом других.
Аналогия между обществом и природой, конечно, только приближенна. Но даже самое поверхностное изучение истории показывает, что плавная интерпретация безосновательна. Общество, подобно природе, знает долгие периоды медленных и постепенных изменений, но так же и здесь линия прерывается взрывным развитием: войнами и революциями, в ходе которых процесс изменений чудовищно ускоряется. Фактически, эти события действуют как главная движущая сила исторического развития. И коренная причина революции в том, что отдельные общественно-экономические системы достигают своих рамок и оказываются неспособными к дальнейшему развитию производительных сил.
«История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов», — говорится в одной из наиболее знаменитых фраз «Коммунистического манифеста»4. Но, что такое классовая борьба? Не больше и не меньше, чем борьба за деление прибавочного продукта, произведенного рабочим классом. И эта борьба будет неизбежна пока производительные силы не достигнут уровня развития, достаточного для устранения бедности и нехватки продуктов не только для привилегированного меньшинства, но и для всех. Социализм поэтому — не просто «хорошая идея», которая может быть реализована в любой ситуации, стоит только людям этого захотеть. Социализм имеет материальную базу, которая основывается на уровне развития промышленности, сельского хозяйства, науки и технологии.
Уже в «Немецкой идеологии», написанной между 1845 и 1846 годами, Маркс и Энгельс объясняли, что такое развитие производительных сил (которое само по себе подразумевает эмпирическое существование людей в их планетарно-историческом, вместо локального, бытии) — абсолютно необходимое практическое условие, потому что без этого нужда просто сделается всеобщей, и с неизбежной борьбой за удовлетворение потребностей вернется и вся старая гнусность. 5
Фразой «вся старая гнусность» Маркс и Энгельс имели в виду неравенство, эксплуатацию, угнетение, коррупцию, бюрократию, государство и все остальные пагубные болезни классового общества. Сегодня, после падения сталинизма в России, враги социализма пытаются показать, что идеи Маркса не могут быть реализованы на практике. Они опускают маленькую деталь — Россия до 1917 года была много более отсталой страной, чем Индия сегодня. Ленин и большевики, которые были очень хорошо знакомы с работами Маркса, хорошо знали, что материальные условия для социализма отсутствовали в России. Но Ленин и Троцкий никогда не думали о национальной революции или «социализме в отдельной стране», во всяком случае, в отсталой стране вроде России.
Большевики взяли власть в 1917 году, имея в виду перспективу мировой революции. Октябрьская Революция стала мощным толчком для остальной Европы, начиная с Германии, где революция могла бы оказаться удачной, если бы не трусливое предательство лидеров социал-демократии, сохранивших капитализм. Мир заплатил ужасную цену за это преступление: экономические и социальные конвульсии на протяжении двух межвоенных десятилетий, триумф Гитлера в Германии, гражданская война в Испании и наконец ужасы новой мировой войны.
Здесь не место для полного анализа процессов, происходивших после 1945 года. Капитализм добился временных успехов, имея в виду, прежде упомянутое, восстановление относительной стабильности, по крайней мере, в развитых капиталистических странах Западной Европы, Японии и США. Но даже в этот период основные противоречия не исчезли. Для двух третей человечества это были годы голода и нищеты, войн, революций и контрреволюций. Однако, по крайней мере, в развитых индустриальных странах была полная занятость, социальная защищенность и общий рост уровня жизни.
Все это породило идею рабочих лидеров (и левых, и правых), что капитализм разрешил свои проблемы, что массовая безработица в прошлом, что классовая борьба закончилась, что (разумеется) марксизм стал антиквариатом. Сколь иронично эти идеи звучат сегодня! С более чем 30 миллионами безработных в странах OECD и продолжающихся повсюду атаках на уровень жизни рабочих противоречия между классам стали еще более напряженными. В Европе стачка за стачкой проходят во Франции, Германии, Испании, Италии, Бельгии. В США отличная стачка рабочих UPS закончилась победой и стала предупреждением, что американские рабочие не готовы продолжать терпеть низкую зарплату и плохие условия труда в интересах роста прибыли. В Британии также выборы лейбористского правительства после 18 лет правления тори, показывает коренное изменение в настроениях общества.
«Общественное бытие определяет сознание». Это другая глубокая идея, формирующая базис исторического материализма. Раньше или позже, социальные условия будут приводить к изменению сознание людей. Однако, отношения между процессами имеющими место в обществе и способом отражения их в мыслях мужчин и женщин не являются автоматическими. Если бы это было так, то мы давным давно жили бы при социализме. В «обычные» периоды люди имеют тенденцию тянуться к привычным вещам. Они склонны верить в идеи, мораль, институты, партии и лидеров, к которым они приучены.
Энгельс однажды сказал, что есть периоды в истории, когда 20 лет проходили как один день, но есть и такие, когда 20 лет уложились в 24 часа. На протяжении долгого времени кажется, что ничего не меняется. Тем не менее, под кажущейся спокойной поверхностью возникают гигантское негодование, фрустрация, ярость. В определенный момент это провоцирует социальный взрыв. В момент кризиса люди начинают думать сами, действовать как свободные мужчины и женщины, как главные действующие лица, а не пассивные жертвы. Они пытаются выразить свою позицию, становятся активными в своих профсоюзах и массовых партиях, пытаясь изменить общество.
В «Манифесте» есть важный раздел, который не был достаточно понят, где мы можем прочесть:
«В каком отношении стоят коммунисты к пролетариям вообще? Коммунисты не являются особой партией, противостоящей другим рабочим партиям. У них нет никаких интересов, отдельных от интересов всего пролетариата в целом. Они не выставляют никаких сектантских принципов, под которые они хотели бы подогнать пролетарское движение. Коммунисты отличаются от остальных пролетарских партий лишь тем, что, с одной стороны, в борьбе пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата; с другой стороны, тем, что на различных ступенях развития, через которые проходит борьба пролетариата с буржуазией, они всегда являются представителями интересов движения в целом.
Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения». 6
Эти строки имеют огромную важность, поскольку они показывают метод Маркса и Энгельса, которые всегда исходили из реального движения рабочего класса, какое оно есть, а не каким оно должно быть. Этот метод легковесно удален из бесплодного сектантства «революционных» сект, влачящих свое существование на обочине рабочего движения.
Для марксиста партия — это в первую очередь программа, идеи, методы и традиции и только после этого организация для привнесения этих идей в рабочий класс. В течение истории, рабочий класс создает свои массовые организации для защиты своих интересов и изменения общества. Начиная с профсоюзов, основных организаций класса, в некий момент рабочие начинают понимать, что борьба за отдельные экономические требования сама по себе недостаточна. В условиях сегодняшнего дня это заключение абсолютно неизбежно. Без каждодневной борьбы за конкретные завоевания при капитализме, социалистическая революция невозможна. Через опыт стачек и демонстраций рабочий класс приобретает ощущение своей силы. Но даже самая сплоченная и успешная стачка не может решить проблем стоящих перед лицом рабочего класса. Более того, на каждую успешную забастовку, приходится множество поражений. Даже когда борьба оканчивается победой, увеличение заработка неизбежно съедается инфляцией. То, что капиталисты дают левой рукой, они забирают правой. В период капиталистического кризиса реформы заменяются контрреформами, как мы видим теперь при правительстве Блэра. Это подчиняется собственной логике. Если мы принимаем капиталистическую систему, то мы должны принять законы капитализма. Безработица, приватизация, сокращение расходов на социальные нужды — все это проистекает из общего кризиса капитализма. Это политический вопрос, который не может быть решен только действиями в секторе промышленности, хотя это тоже важно. Необходимо выйти за рамки профсоюзной активности и перейти в плоскость политической борьбы.
Профсоюзы и массовые рабочие партии были созданы рабочим классом на протяжении поколений, в борьбе, ценой жертв. Вся история показывает, что рабочий класс не покинет свои традиционные массовые организации, прежде чем снова и снова не проверит их на практике. Почти сто лет назад, профсоюзы создали лейбористскую партию [Британии] для того, чтобы она представляла рабочий класс в парламенте. Лейбористская партия была сформирована как выразитель политики профсоюзов. Но массовые организации не существуют в вакууме. Они постоянно находятся под давлением правящего класса, удерживающего в своих руках мощные средства убеждения — прессу, телевидение, церковь, тысячи других путей давления, влияния и подкупа представителей лейбористов. Недавний скандал вокруг пожертвования бизнесменом миллиона фунтов лейбористской партии — только вершина этого айсберга. Бизнесмены не дают такие суммы просто так! Если даже мы отбросим актуальность коррупции, давление большого бизнеса на лейбористских лидеров огромно.
Правое крыло не имеет никаких проблем с приспособлению себя к этому влиянию, поскольку они сами принимают капиталистическую систему как целое. Их панегерики «рынку» особенно смешны сейчас, когда он начинает катиться вниз. Они слепо пытаются опираться на тот капитализм, которого больше не существует. Они представляют прошлое, но никак не будущее. Хотя они считают себя великими реалистами, фактически это утописты худшего рода. Их влияние на лейбористскую партию пошатнется под влиянием происходящего в следующий период.
Однако, позиция левых реформистов не многим лучше. Хотя они правильно противостоят политике контрреформ, проводимых правыми, практически они не предлагают никакой реальной альтернативы. В целом, принимая капиталистическую систему, они хотят уговорить ее работать в доброй и мягкой манере. Это все равно, что уговорить тигра есть траву вместо мяса! Если все правительства мира проводят политику сокращения расходов, то это отражение не их выбора, а того факта, что капитализм находится в глубоком кризисе. Попытка возврата к кейсианской политике дефицитного финансирования должна вызвать взрыв инфляции. Для рабочего класса выбор между инфляцией и дефляцией — это выбор между повешением и медленным сожжением на костре. Мы не хотим ни того ни другого, а только единственно реального решения, которым является социалистическая трансформация общества.
Когда Маркс и Энгельс писали Манифест, они были молодыми людьми, 29 и 27 лет соответственно. Они писали его в период темной реакции. Рабочий класс был явно неподъемен. Сам «Манифест» был написан в Брюсселе, где авторы нашли политическое убежище. Но уже в тот момент когда «Манифест Коммунистической партии» первый раз увидел свет в феврале 1848, революция уже прорвалась на улицы Парижа и за несколько месяцев, подобно пожару, распространилась по всей Европе.
Изменение общества
Если история и может чему-нибудь нас научить, так это тому, что ничто и никто не могут сломать неосознанное желание рабочего класса изменить общество. Да, было много трагических поражений, подобных поражению революции 1848 года, Парижской Коммуне и теперь ликвидации последних завоеваний Октябрьской Революции в России. И, тем не менее, в каждом из этих случаев рабочие отходили от последствий неудачи, возвращаясь на путь борьбы по очень простой причине: они не имеют никакой альтернативы. В ретроспективе даже самые жестокие поражения кажутся просто эпизодами в долгой борьбе рабочего класса за свое неизбежное освобождение.
Однако, история учит нас и другому. Для того, чтобы победить, недостаточно желания бороться. Необходимо бороться сознательно, с программой и перспективой в качестве оружия. Без этого победа всегда будет ускользать от нас. Но такие вещи не падают с неба. Невозможно на ходу слепить программу, тактику и стратегию, когда массы уже начали движение к изменению существующего порядка. Эти вещи должны быть приготовлены до событий, надвигающихся на Британию, Европу, на весь мир.
Несмотря на все усилия хулителей, марксизм остается сегодня полностью действенным, и как точный анализ современного общества, и как боевая программа для его изменения. Может изменяться та или иная деталь, но все фундаментальные идеи «Манифеста коммунистической партии» уместны сегодня так же, как и в момент написания. Кажется, что в некоторых отношениях, они даже более верны. Революция 1848 года охватила Европу, но имела только слабое эхо за ее пределами. Огромная революционная война, порожденная Октябрьской революцией в 1917 году, задела не только Европу, но также Китай, Индию, Персию и Турцию. Теперь, связанный мировой капиталистический системой в единое целое мир готов к еще более драматическому развитию событий. Такая степень взаимосвязи позволяет предсказать с уверенностью, что победа рабочего класса в любой значительной стране, быстро приведет к свержению капитализма в одной стране за другой, создав базис для создания социалистической Британии, Социалистических Соединенных Штатов Европы, Социалистической Федерации всего мира.
-
К. Маркс, Ф. Энгельс, Манифест Коммунистической партии ↩︎
-
К. Маркс, Ф. Энгельс, Манифест Коммунистической партии ↩︎
-
Ф. Энгельс, Письмо Йозефу Блоху в Кенигсберг от 21 сентября 1890 г. ↩︎
-
К. Маркс, Ф. Энгельс, Манифест Коммунистической партии ↩︎
-
К. Маркс, Ф. Энгельс, «Немецкая идеология» ↩︎
-
К. Маркс, Ф. Энгельс, Манифест Коммунистической партии ↩︎