Марксизм против политики идентичности

Этот документ был принят Всемирным конгрессом ММТ, состоявшимся в конце июля 2018 года, с оригинальным названием «Марксистская теория и борьба с чуждыми классовыми идеями». Его цель — провести границу между марксизмом и набором идеалистических и постмодернистских идей чуждых классов, которые в течение некоторого времени оказывали влияние на слой активистов в академических кругах, а также активно использовались в международном рабочем движении. Этот документ является призывом к усилению теоретической и политической борьбы против этих идей и методов.

---

Кризис капитализма выявил многие скрытые тенденции, противостоящие существующему обществу, его ценностям, его морали, невыносимой несправедливости и угнетению. Центральным противоречием современного общества остается противоречие между трудом и капиталом. Однако угнетение принимает различные формы, некоторые из которых намного древнее и более укоренены в обществе по сравнению с рабством наемного труда.

Одной из наиболее универсальных и жестоких форм угнетения является угнетение женщин в мире, где властвуют мужчины. Восстание женщин против этого чудовищного угнетения имеет фундаментальное значение в борьбе за социалистическую революцию, которая не может быть достигнута без полного участия женщин в борьбе против капитализма.

На протяжении веков классовое общество находило свою опору в семье: в порабощении женщин мужчинами. Эта форма рабства значительно древнее капитализма. Как указывает Энгельс, появление патриархальной семьи стало «мировым историческим поражением женского пола. Мужчина взял в свои руки домашнюю власть; женщина была низведена до рабского состояния, став рабыней чужой похоти и простым инструментом для производства потомства».

Мужское доминирование и подчиненное положение женщин в обществе и семье ныне ставится под вопрос, наряду с другими варварскими институтами, унаследованными от прошлого. Почему женщины должны продолжать терпеть положение граждан второго сорта? Вопрос о положении женщин в обществе и семье, революционный сам по себе, может привести к революционному подрыву капиталистического общества как такового.

Вырождение капитализма последних лет ведет к серьезному ухудшению условий жизни всех рабочих. Особенно жестко это отражается на женщинах и молодежи. Многие не получают доступа к нормальным условиям труда и быта. Родители-одиночки и их дети оказываются обреченными на нищету и бесконечные трудности. Даже такая элементарная вещь, как крыша над головой, становится труднодоступной, а иногда и в принципе недоступной. Женщины страдают на рабочем месте от всех форм дискриминации в оплате труда, а также от домогательств и разнообразных злоупотреблений. Такая ситуация абсолютно нетерпима.

О степени развития цивилизации можно судить по ее отношению к женщинам, детям и старикам. С этой точки зрения современный капитализм является значительно менее цивилизованным, более бесчеловечным и жестоким, чем предшествующие формы организации общества. Степень отчуждения, попрания человеческих прав, безразличия к страданиям и непристойного эгоизма достигли невиданных в истории высот.

Деградация капиталистического общества наиболее ярко раскрывает себя в форме эпидемии насилия по отношению к женщинам. В Индии, Пакистане, Аргентине, Мексике и других странах, это выразилось в беспрецедентном количестве похищений, изнасилований и убийств. Но подобные ужасы происходят по отношению к женщинам и детям в том числе и в обществах, которые любят описывать себя как «цивилизованные». Все это — отвратительные симптомы болезни общества, которое созрело для революции.

Растущее чувство отчуждения, несправедливости и угнетения подталкивает общую тенденцию к восстанию женщин против существующего порядка вещей. Пробуждение политического сознания миллионов женщин (особенно молодого поколения), которые испытывают возмущение по отношению к дискриминации, угнетению и унижению в рамках существующей системы общественных отношений — безусловно прогрессивный и революционный феномен, которые мы должны приветствовать с бесконечным энтузиазмом.

Марксисты однозначно стоят за полную эмансипацию женщин. По этому вопросу не может быть и тени сомнения или двусмысленности. Мы должны вести борьбу за права женщин на всех уровнях — не просто на словах, но на деле. Ни при каких обстоятельствах нельзя допускать даже впечатления, что этот вопрос может быть оттеснен за второй план в рамках общей повестки классовой борьбы. Мы допустили бы фатальную ошибку, если бы заставили женщин думать, что марксисты готовы отложить вопрос о борьбе за их права до времен после победы социалистической революции. Подобные утверждения являются ничем иным как ложной и порочной карикатурой на революционный марксизм.

Сколь верным является утверждение, что полная эмансипация женщин (и мужчин) может быть достигнута только в бесклассовом обществе, столь же верно, что бесклассового общества можно достичь только через революционное свержение капитализма. Неуместно требовать от женщин отказаться от своих насущных требований и ждать построения социализма. Социалистическая революция немыслима без ежедневной борьбы за свои права при капитализме.

Есть две причины, по которым трудящиеся должны вести борьбу даже за самые скромные реформы, способствующие улучшению их положения в капиталистическом обществе. Во-первых, это борьба с целью защиты рабочих от эксплуатации, их жизненного уровня, демократических прав и самых элементарные условия цивилизованного существования, их культуры и цивилизованности перед лицом наступающего варварства. Во-вторых, и это особенно важно, лишь через опыт ежедневной борьбы рабочий класс может действительно осознать свою силу, укрепить свою организационную мощь и поднять свое коллективное сознание на уровень, соответствующий тем задачам, которые ставит перед ним история.

Вершиной глупости являются сектантские и догматические утверждения, согласно которым рабочие должны отказаться от своих текущих требований и ежедневной борьбы в «интересах дела революции». Такой подход обрекает движение на изоляцию и бессилие, в рамках которых революция всегда будет оставаться недостижимым миражом. Аналогично, борьба за права женщин против реакционного мужского шовинизма, за прогрессивные реформы и полное равноправие в экономической, социальной и политической областях — основополагающий долг всех подлинных революционных марксистов.

8 марта 2018 года мы стали свидетелями колоссального революционного потенциала женского движения в Испании, когда 5,3 миллиона человек (женщин и мужчин) откликнулись на призыв к забастовке. Сотни тысяч людей приняли участие в демонстрациях по всей Испании. Эта мощная мобилизация прошла под знаменем феминизма и вместе с тем отражала колоссальное общественное недовольство по широкому спектру вопросов (например, одновременно прошли массовые демонстрации испанских пенсионеров).

Однако центральные вопросы были связанны именно с проблемой угнетения женщин: неравенство в оплате труда, насилие и притеснения в семье, на работе и в образовательной сфере, бремя ведения домашнего хозяйства и т. д. Ярким примером подобного служит скандальный случай массового изнасилования в Памплоне¹, а так же последующее поведение судей, ставшее очевидным доказательством крайней степени гнилости и реакционности всего испанского государства, полиции и судебной системы, унаследованных нынешним режимом напрямую от диктатуры Франко в результате предательства так называемого «перехода к демократии».

Одной из базовых истин марксизма является то, что во всяком массовом движении следует тщательно обозначить и отделить друг от друга реакционные и прогрессивные элементы. Несомненно, в данном протесте преобладали крайне прогрессивные элементы. Мы не просто поддержали его, но сделали это со всей нашей энергией и энтузиазмом.

Но было бы совершенно неверно остановить наше внимание только на этом аспекте движения и проигнорировать, вынести за скобки иную его составляющую. Какова была роль лидеров этого движения? Они требовали проведения исключительно женских пикетов, выделения специальных «исключительно женских» блоков на демонстрациях и использования исключительно фиолетовых флагов. Более того, предполагалось что в забастовке должны принять участие только женщины, а мужчины должны выйти на работу — то есть действовать как штрейкбрехеры!

Это серьезно ограничило бы рамки движения 8 марта и сделало бы всеобщую забастовку совершенно невозможной. Это полностью противоречило интересам движения и четко отражало узкую мировоззренческую и реакционную, раскольническую политику буржуазного и мелкобуржуазного феминизма.

Наши испанские товарищи активно присоединились к этому движению и встретили очень положительное отношение к себе. Хотя мы и не называем себя феминистским движением, мы четко обозначаем, что стоим всецело за эмансипацию женщин и стоим бок о бок со всеми, кто борется против угнетения. На всех демонстрациях и митингах мы не столкнулись и с тенью предрассудков по отношению к нам со стороны большинства женщин, называющих себя феминистками.

Правда ли, что феминизм не является особой философской системой или теорией? Ответ зависит от того, как подойти к этому вопросу. Правда, что миллионы участников забастовок и демонстраций 8 марта в Испании, прошедших под знаменем феминизма, не имеют никакого отношения к предрассудкам руководства движения. Эти люди вели инстинктивную борьбу против реакционных явлений, вызывавших справедливое негодование. С этого и начинается путь к революционным требованиям.

Однако руководство этого движения находилось в руках буржуазных и мелкобуржуазных элементов, представлявших философию и идеологию, которые не просто противостоят марксизму, но самой сути борьбы за женскую эмансипацию.

В современности трактовки концепции феминизма столь расширились, что сам термин утерял свое содержание. Все внезапно стали сторонниками своего особенного «феминизма». Даже реакционные политики из «Народной партии» называют себя феминистами — ведь у них были женщины-министры. И каждая из них столь же реакционная и коррумпирована, сколь ее коллеги-мужчины. И новая, вторичная, версия НП — партия «Граждане» — естественно, обозначает себя как «феминистская». Но сама суть такого буржуазного феминизма была ярко продемонстрирована Альбертом Ривера (лидером «Граждан»), заявившем, что партия не примет участие в феминистской забастовке 8 марта из-за ее «антикапиталистического» характера. Следует отметить, что те представители «Граждан», кто все же решился посетить демонстрации, были освистаны и выдворены с них.

Даже в самых прогрессивных движениях встречаются разнообразные заблуждения и иллюзии, намеренно поддерживаемые буржуазными и мелкобуржуазными «теоретиками» феминизма. Одно из подобных заблуждений — это представление о «сквозном» характере движения, согласно которому оно должно охватывать всех женщин независимо от класса, политической идеологии и т. д.

Выступая с дружественных позиций к движению в целом и подходя к вопросу спокойно, мы можем бороться с этим заблуждением и указать, в чем заключается его ошибочность. Но при этом нам не следует опускать собственный флаг. Чтобы завоевать симпатии лучших элементов движения, необходимо все время поддерживать ясную и четкую марксистскую позицию.

Следует ли нам провозглашать себя феминистами, дабы сомкнуться с этим важным движением? Весь наш опыт указывает на то, что суть не в этом. Вот один крайне показательный пример. В городе Антекера (провинция Малага) 8 марта мы организовали митинг, на котором выступили левые активистки политических и профсоюзных организаций. Одна из наших активисток выступила с речью, в которой рассказала, что является организатором профсоюзного движения, революционной марксисткой и изложила нашу программу. По окончании митинга группа молодых девушек подошла к ней. Они заявили, что хотят присоединиться. Они очевидно рассматривают себя как феминистки. Но они также посчитали, что могут всецело подписаться под марксистской программой.

Займи наши товарищи сектантскую и догматическую позицию по отношению к этому движению, они бы без сомнения оказались политически отчуждены от таких женщин. Для марксистов не может стоять вопроса о принятии подобной глупой практики. Но в то же время мы должны занимать принципиальную позицию, всегда подчеркивая, что мы — марксисты, борющиеся за права женщин, и что эта борьба может в полной мере достигнуть своих целей только в рамках широкой повестки классовой борьбы за коренные общественные преобразования.

В данном случае ясной аналогией является наша позиция по национальному вопросу. Поддерживаем ли мы требование независимости Каталонии от испанского государства? Да. Но мы делаем это, объясняя, что на капиталистической основе независимость ничего не решит. Мы выступаем за Каталонскую Рабочую Республику, которая в будущем может стать частью социалистической федерации народов Иберии.

Но называем ли мы себя марксистскими националистами? Конечно, нет! Мы не националисты, а пролетарские интернационалисты. Именно наша революционная интернационалистская программа поддерживает каталонский народ в его борьбе за освобождение от реакционного испанского государства, гнилого правительства НП и монархии, унаследованных от режима Франко. Сама фраза «марксистский националист» содержит в себе терминологическое противоречие.

Опять же, наш опыт в Каталонии показывает, что нет необходимости использовать столь путаный язык, чтобы склонить на нашу сторону лучшие и наиболее революционные элементы рабочего класса и молодежи, многие из которых начинают понимать ограниченный и реакционный характер буржуазного национализма и находятся в поиске более радикальной, революционной и классовой альтернативы.

В конечном счете, все вопросы — национального угнетения, борьбы за эмансипацию женщин, борьбы с расизмом — имеют классовый характер. Это — основополагающая разделительная линия, отделяющая марксизм от национализма, феминизма и всех других частных проявлений борьбы с угнетением.

Движение 8 марта в Испании, отнюдь не опровергающее наших прошлых заявлений, лишь подчеркивает это: массовое движение против угнетения женщин имеет огромный революционный потенциал. Но этот потенциал может быть реализован лишь в той степени, в которой это движение будет способно выйти за ограниченные рамки буржуазного и мелкобуржуазного феминизма и связать себя общей повесткой классовой борьбы за кардинальное преобразование общества. Наша задача — помочь ему осуществить этот необходимый переход.

Активно участвуя в таких движениях и борясь за симпатии их лучших представителей, мы всегда должны ясно выявлять классовые деления, существующие во всех этих движениях, исходя из того, что в них прогрессивно, и критикуя буржуазные и мелкобуржуазные элементы в их руководстве.

Важность теории

Энгельс подчеркивал значимость теории для революционного движения. Он указывал что, помимо двух основных (политической и экономической), существует и третья, не менее важная форма — теоретическая борьба. Ленин ярко выразил свое согласие с этим в работе «Что делать?»:

«Без революционной теории не может быть и революционного движения. Нельзя достаточно настаивать на этой мысли в такое время, когда с модной проповедью оппортунизма обнимается увлечение самыми узкими формами практической деятельности».²

Первоначальное условие для строительства подлинного марксистского Интернационала заключается в защите основополагающих принципов марксизма. Это подразумевает непримиримую борьбу против всех видов ревизионистских идей, которые в сущности отражают давление враждебных классов на рабочее движение.

Маркс и Энгельс вели непримиримую борьбу против всех попыток размыть или опошлить идеи движения, безжалостно разоблачая ложные теории: утопических социалистов, последователей Прудона и Бакунина, и, наконец, катедер-социалистов вроде Дюринга — «умных» университетских профессоров, которые под предлогом «приведения социализма в соответствие с современностью» пытались лишить марксизм его революционной сути.

С самого начала своей революционной деятельности Ленин объявил войну «молодым» людям, которые, как Дюринг, утверждали, что некоторые из идей Маркса устарели и нуждаются в пересмотре, требуя «свободы критики». Он показал, что эта так называемая «оппозиция догматизму» была всего лишь предлогом для личностей, которые хотели заменить революционное содержание марксизма оппортунистической политикой «малых дел», которая позже превратилась в меньшевизм.

Позже, в период реакции, последовавшей за поражением революции 1905 года, настроение отчаяния среди слоев интеллигенции нашло отражение и в рядах большевиков, когда часть руководства (Богданова и Луначарского) начала следовать модной философии субъективного идеализма (неокантианства) и мистицизма.

Не случайно, что борясь с этими идеями Ленин написал свою наиболее важную философскую работу — «Материализм и эмпириокритицизм»³. Можно добавить, что Ленин был готов порвать с большинством большевистских лидеров по этим философским вопросам, имевшим непосредственное отношение к левой политике.

Незадолго до своей смерти Троцкий вступил в острую борьбу с мелкобуржуазной тенденцией в американской Социалистической Рабочей Партии (Бернам и Шахтман) по вопросу о классовой природе СССР. Троцкий показал, что их ложная позиция, отвергающая поддержку СССР, была отражением давления чужих классов (мелкобуржуазной интеллигенции) на СРП и следствием отказа от марксистской философии (диалектики).

На этих примерах мы видим ту важнейшую роль, которую играла теория в истории нашего движения. Что отличает Международную марксистскую тенденцию (ММТ) от всех других тенденций — это прежде всего наше кропотливое отношение к теории. За полтора века марксизм создал научную программу, сообразную законам развития капиталистического общества. Это — колоссальное завоевание, которое мы должны защищать от любых нападок, как правых, так и «левых».

В этом отношении ММТ является носителем славных традиций. В период, когда многие отказывались от идей марксизма, включая многих бывших «коммунистов», мы были неумолимыми в нашей защите идей Маркса, Энгельса, Ленина и Троцкого. Сайт marxist.com имеет безупречную репутацию за свою теоретическую ясность. Именно этот аспект отделяет нас от прочих тенденций в рабочем движении.

Мы всегда отказывались идти на уступки ревизионистам, представляющим буржуазные и мелкобуржуазные идеологические тенденции. Мы сохраняем решительную дистанцированность по отношению к оглушительному хору голосов, требующих «новых идей» вместо якобы «устаревших» идей Маркса, которые на самом деле являются самыми современными идеями, единственными идеями, которые могут объяснить нынешний кризис и указать путь выхода из него.

Упадок культуры

В истории существуют периоды, характеризующиеся преобладанием настроения пессимизма, сомнений и отчаяния. В такие периоды, потеряв веру в существующее общество и его идеологию, люди ищут жизнеспособную альтернативу, которая является революционной в силу самой общественной необходимости. Но старое общество, хотя оно и умирает, все еще оказывает значительное влияние. Потеряв свою созидательную повестку, оно исходит из негатива, словно труп, испускающий дурной запах в процессе гниения.

В дни своей юности буржуазия верила в прогресс, потому что, несмотря на все свои жестокие и эксплуататорские черты, капитализм играл очень прогрессивную роль в развитии производительных сил, тем самым создавая материальную основу для более высокой ступени человеческого общества — социализма.

В прошлом, когда буржуазия еще была способна играть прогрессивную роль, она имела революционную идеологию. Она породила великих мыслителей: Локка и Гоббса, Руссо и Дидро, Канта и Гегеля, Адама Смита и Давида Рикардо, Ньютона и Дарвина. Но интеллектуальное производство буржуазии в период упадка отражает лишь симптомы прогрессирующего старческого распада.

Постмодернистская путаница, которая выдается за философию в наше время, сама по себе является свидетельством наиболее сурового интеллектуального банкротства. Интеллектуальные снобы, которые выступают в университетских городках, с безграничным презрением относятся к философам прошлого. Но нищета содержания этой так называемой философии настолько вопиющая, что постмодернистские «шишки» походят на ничтожества по сравнению с любым из этих великих мыслителей.

Постмодернизм отрицает концепцию исторического прогресса в целом по той простой причине, что общество, породившее его, неспособно к любому дальнейшему прогрессу. Сам факт, что постмодернистский «нарратив» сегодня можно воспринимать всерьез как некую новую философию, является решительным приговором теоретическому банкротству капитализма и буржуазной интеллигенции в эпоху империалистического распада.

Нынешнюю эпоху характеризует идеологическая путаница, отступничество, распад и распыление. В этих условиях интеллигенцию, еще недавно считавшую капитализм бесконечным источником и гарантом жизненного комфорта и реализации, охватывает настроение пессимизма.

Ради спасения банков капитализм способен принести в жертву всю остальную часть общества. Миллионы людей сталкиваются с неопределенными перспективами будущего. Всеобщий упадок затрагивает не только рабочий класс, но распространяется и на средний класс, студентов и преподавателей, исследователей и техников, музыкантов и художников, лекторов и врачей.

Интеллигенция придает наиболее острое выражение процессу политического брожения в среднем классе. Эта прослойка, зажатая между крупным капиталом и рабочим классом, остро ощущает шаткость собственного положения. В то время как некоторые из них радикализируются влево, большинство, особенно в академических кругах, пребывают в состоянии пессимизма и тотальной философской неопределенности.

Когда они говорят, что «никакого прогресса не существует», они на самом имеют в виду лишь следующее: «нынешнее общество не дает нам абсолютно никакой гарантии, что завтра не будет хуже, чем сегодня». И это совершенно верно. Но вместо того, чтобы сделать вывод, что необходимо бороться за свержение нынешней системы, которая привела человечество в исторический тупик и угрожает самому будущему цивилизации и культуры, если не самой человеческой расы, они забиваются в уютный угол, уходят в себя, спасая собственную совесть простой утешительной мыслью: «никакого прогресса не существует».

Из этой рассудочной ограниченности, отсутствия видения и интеллектуальной трусости, вырастают и другие, более практические выводы: отказ от революции в пользу «малых дел» (вроде мелких споров о дискурсе и «нарративах»), бегство в субъективизм, отрицание классовой борьбы, превознесение «моего личного» субъективного угнетения над «чужим», что в конечном счете ведет к расщеплению движения.

Конечно, между идеями, с которыми ожесточенно боролся Ленин в 1908 году, и современностью существуют определенные различия. Но эти различия по сути лишь форма. Содержание же крайне сходно, если не идентично. А практические последствия этих идей в обе эпохи — торжество реакции.

Эпоха отступничества

Ленин всегда честно указывал на проблемы и трудности. Его лозунгом был: всегда говори как есть. Правда иногда неприятна, но нам всегда следует говорить ее. Реальность такова, что в силу ряда обстоятельств, объективных и субъективных, революционное движение оказалось отброшено назад, силы подлинного марксизма сегодня сводятся к небольшому меньшинству. В этом заключается правда. Те, кто это отрицает, просто обманывают самих себя и окружающих.

В последние десятилетия спрос на пересмотр основополагающих положений марксизма стал оглушительным. Ведь общим местом является постановка знака равенства между марксизмом и «догматизмом» или даже сталинизмом. Этот отчаянный поиск «современных идей», которые якобы заменят «старые дискредитировавшие себя» идеи марксизма — вовсе не случайность.

Рабочий класс не живет в изоляции от других классов и неизбежно попадает под влияние чуждой, но доминирующей классовой идеологии. Мы живем и трудимся в обществе и постоянно находимся под этим давлением. Подобные настроения могут также проникать в среду рабочего класса и его организаций. В период застоя в борьбе рабочего класса усиливается давление буржуазии в целом и особенно — мелкой буржуазии.

После длительного периода бездействия рабочего движения мелкобуржуазные элементы встали во главе руководства рабочего движения, склоняя рабочих на свою сторону. Голос масс трудящихся оказался заглушен хором «разумных» людей, утративших всякую волю к борьбе и стремящихся убедить рабочих в том, что революция приносит лишь слезы и разочарование.

За падением сталинизма последовал период общей неуверенности и отступления. Многие покинули коммунистическое движение. В моду вошли цинизм и скептицизм. Разочарованные предательством социалистических и коммунистических партий, левые интеллектуалы отреагировали на условия исторического момента не разрывом со сталинизмом и реформизмом, а полным отступлением от идей марксизма и революционного социализма.

Многие, особенно бывшие сталинисты, отреклись от марксизма и борьбы за социализм как таковых, выдумав себе курс на поиск «новых методов» в духе Дон Кихота (которых они не отыщут, подобно «горшку золота на конце радуги» из ирландской легенды). Для этих стареющих циников все их юношеские мечты о революции теперь кажутся глупостью («грехами молодости», как любит говорить архиревизионист Хайнц Дитрих Штеффан, столь любимый ими). Они испытывают сильное желание свести счеты с прошлым, исправить свои юношеские шалости и таким образом отговорить новое поколение идти по пути греха.

Организованное рабочее движение постепенно подталкивалось вправо. На этот путь его направляли карьеристы — выходцы из «среднего класса», захватившие контроль над руководством организаций. Это, в свою очередь, заставило многих рабочих впасть в бездействие, что привело к еще большему доминированию мелкобуржуазных элементов.

В этот период голос трудящихся потонул в волне реформистского хора «инноваций», «нового реализма», «новых трудовых партий» и т. д. Мелкобуржуазные идеи стали преобладающими. Идеи классовой политики и революционного социализма были объявлены «устаревшими». На место «догматического марксизма» пришло великое множество разных идей: пацифизм, феминизм, экологизм — на самом деле любой «-изм» на любой вкус, за исключением социализма и марксизма.

Троцкий рассматривал такое явление в «Переходной программе» 1938 года:

«Трагические поражения мирового пролетариата за долгий ряд лет обрекли официальные организации на еще больший консерватизм и в то же время толкнули разочарованных мелкобуржуазных „революционеров“ на поиски „новых слов“. Как всегда в эпохи реакции и упадка, со всех сторон появились знахари и шарлатаны. Они хотят ревизовать весь ход революционной мысли. Вместо того, чтоб учиться на прошлом, они „отвергают“ его. Одни открывают несостоятельность марксизма, другие провозглашают крушение большевизма. Одни возлагают на революционную доктрину ответственность за ошибки и преступления тех, которые ей изменили; другие проклинают медицину, потому что она не обеспечивает моментальных и чудесных исцелений. Более отважные обещают открыть панацею, а в ожидании рекомендуют приостановить классовую борьбу. Многочисленные пророки новой морали собираются возродить рабочее движение при помощи этической гомеопатии. Большинство этих апостолов успели сами стать моральными инвалидами, прежде чем побывали на полях сражений. Так, под видом новых слов пролетариату предлагают старые рецепты, давно похороненные в архивах до-марксовского социализма». ⁴

Не лучше обстоит дело с ультралевыми сектами, влачащими жалкое существование на периферии рабочего движения. Хотя они и ссылаются на Маркса, Ленина, Троцкого тут и там, они даже не удосуживаются хотя бы взяться за перепечатку их трудов, отдавая предпочтение более «современным» (так называемым «постмодернистским») идеям, некритично почерпнутым у буржуазных и мелкобуржуазных идеологов. Наиболее чистым примером этого является секта имени Эрнеста Манделя (так называемый «Объединенный секретариат Четвертого Интернационала»).

Секты иного рода (типа тааффистов (КРИ), британской SWP или Lutte Ouvrière во Франции) стремятся в болото «экономизма», разгромленного Лениным еще в начале прошлого века. Демагогическая маска «рабочизма» и презрение к студентам и интеллигенции — лишь фасад, скрывающий презрение к теории и замену революционной политики так называемой «практической политикой» и «проблемами хлеба и масла». Трудно сказать, какой из этих уклонов от подлинного марксизма хуже.

«Новые идеи для стариков»

В сказке про Аладдина злой волшебник одевается как уличный торговец и предлагает новые блестящие лампы в качестве бесплатной замены старым. Принцесса безрассудно принимает это предложение и теряет власть над джинном из лампы. В этой забавной история содержится серьезное содержание: глупо обменивать вещи доказанной ценности на ярко блестящее золото, которое оказывается иллюзией.

Ирония заключается в том, что именно тогда, когда кризис капитализма полностью подтвердил верность положений марксизма, идет настоящее соревнование среди «левых» за то, чтобы наиболее убедительно выбросить марксистскую теорию за борт, как будто это всего лишь бесполезный балласт. Бывшие «коммунисты» больше не говорят о социализме и отправили сочинения Маркса и Энгельса в мусорную корзину.

Идеи революционного марксизма представлены как старомодные и нерелевантные. Интеллектуалы из «среднего» класса и «прогрессисты» изо всех сил стараются дискредитировать марксизм. Эта общая атмосфера идеологической путаницы, ревизии марксистской «ортодоксии» и отказа от теории может иметь пагубный эффект даже в наших рядах.

Такое происходит не впервые. Эти контрреволюционные реформистские тенденции всегда присутствовали в движении. Как мы знаем, Марксу, Ленину, Энгельсу и Троцкому приходилось иметь дело с той же кампанией борцов за «новые идеи» — боевой клич каждого ревизиониста от Дюринга и Бернштейна до наших современников. Мы имели дело с некоторыми из этих «современных альтернатив» в книге Алана Вудса «Реформизм или революция. Социализм XXI века (ответ Хайнцу Дитриху)»⁵.

Эти нескончаемые попытки ревизии марксизма отражают уныние стариков, деморализованных прошлыми поражениями и неудачами, потерявших волю к борьбе за революционные перемены на практике, но при этом стремящихся успокоить свою совесть, позиционируя себя как марксистов, которые, став «старше и мудрей», поняли, что «старые идеи» были только лишь утопической мечтой, не имеющих практической значимости для реального мира.

Единственная цель этих аргументов состоит в том, чтобы отвлечь внимание молодежи, максимально запутать ее и стать на ее пути барьером, препятствующим движению нового поколения к марксизму. Это всего лишь зеркальное отражение пропагандистских кампаний буржуазии против социализма и коммунизма. Но они намного опаснее и вреднее последних, просто потому, что эта кампания ведется под фальшивым знаменем.

Ее сторонники радикально выступают против революции и социализма, но они не осмеливаются признать это, возможно, даже самим себе (насколько они действительно верят в глупости, которые пишут, может определить только эксперт-психолог). Они маскируют свои реакционные, контрреволюционные и антисоциалистические идеи под толстым слоем «левой» и «радикальной» фразеологии, что не дает многим людям разобраться в их взглядах. Идеи социализма растворяются, пересматриваются или просто отбрасываются.

Марксистская тенденция не застрахована от давления капитализма. Мутные и пессимистические настроения интеллектуалов из «среднего» класса могут иногда находить отголосок в марксистском движении, где они проявляются в постоянных атаках на «отупляющую ортодоксию» и постоянное желание «чего-то нового», которые напоминают нам непреодолимый зов волшебника из сказки про Аладдина.

Опасности студенческой работы

Революционные социалисты привыкли к яростным атакам против социализма и коммунизма — не только от открытых защитников капитализма и империализма, но также и реформистов (равно правых и левых), а также от так называемой радикальной мелкобуржуазной интеллигенции, некоторые из представителей которой хотят бороться с капитализмом, но не имеют ни малейшего представления о том, как это надо делать.

Мы уделяем большое внимание студенческой и молодежной работе, и это тактика, которая всегда была общепринята в Интернационале. Это дает нам очень важные результаты не только в Великобритании, но и во многих других странах, включая США и Канаду. Мы должны сохранять эту ориентацию в обозримом будущем, но мы также должны тщательно рассмотреть те пути, которыми мы ведем свою работу.

Это правда, что работа среди студентов дает нам огромные возможности. Но в равной степени верно, что она содержит много рисков и опасностей. Мы всегда должны быть бдительны, чтобы избежать очень серьезных последствий. Необходимо помнить, что университеты — это чуждая нам среда, полная людей из чужих классов и людей, находящихся под влиянием буржуазных и мелкобуржуазных идей.

Студенческая среда остается в подавляющем большинстве буржуазной и мелкобуржуазной, что также затрагивает и студентов, имеющих рабочее происхождение. Во многих случаях они слишком стремятся подняться по социальной лестнице, а затем отбросить ее, оставив свой класс далеко позади, спеша стать врачами, юристами и политиками. Может быть, не всегда, но слишком часто это так.

Университеты — это приводной ремень для распространения реакционных буржуазных идей в обществе. Это настоящие питомники, где буржуа развивают тысячу и одну странную и удивительную идею, чтобы запутать молодежь и отвлечь ее от революции. Университеты являются не «храмами знаний», а фабриками для массового производства идеологических защитников капитализма.

В эпоху старческого распада капитализма университеты превратились в ядовитое болото, в котором процветают реакционные идеи, и похоже, ни у кого нет мужества, чтобы взяться за решение этой проблемы.

Первой обязанностью марксистских студентов является борьба с этими идеями — не только откровенно реакционными идеями буржуазного академического истеблишмента, но и бесчисленными путаными представлениями «прогрессивных» и «радикальных» мелкобуржуазных элементов, которые притворяются противниками системы, но на практике ограничиваются бессильным беснованием против того или иного ее внешнего проявления.

Идеологическое оружие реакции

Не случайно, что сторонники этих идей приобрели известность в университетах конце 1980-х или 1990-х годов. Когда классовая борьба утихла, в университетах была проведена обширная антимарксистская кампания. Лица, участвовавшие в революционных движениях 1970-х и начале 1980-х годов, были наняты в университеты и устроены на удобные рабочие места, чтобы нападать на марксизм.

Некоторые из этих атак были грубыми и открыто прокапиталистическими, но другие были тщательно и коварно замаскированы. Политика интерсекционализма и идентичности дала «левым» интеллектуалам удобный способ отказаться от классовой борьбы и отбросить идею социализма, продолжая при этом на словах поддерживать «прогрессивную повестку».

Не случайно, что сегодня эти идеи продвигаются по всей системе образования правящим классом. Например, квир-теорию можно проследить до волны постмодернизма и других идеалистических и субъективистских идей, которые развивались как реакция против марксизма в последние десятилетия. Недавно рассекреченный отчет ЦРУ от 1985 года под названием «Франция: Отказ от левых интеллектуалов» показывает то, как радует разведывательное агентство направление дрейфа в академических кругов:

«Политические неудачи Миттерана и его недолговечный союз с коммунистами, возможно, ускорили разочарование его правительством, но левые интеллектуалы дистанцировались от социализма — как партии, так и идеологии — по крайней мере с начала 1970-х годов. Под руководством группы молодых ренегатов из коммунистических рядов, которые зарекомендовали себя как новые философы, многие новые левые интеллектуалы отвергли марксизм и развили глубоко укоренившуюся антипатию к Советскому Союзу. Антисоветизм, по сути, стал краеугольным камнем легитимности в левых кругах, ослабление традиций антиамериканизма левых интеллектуалов позволяет американской культуре, а затем политике и политической экономии вновь обрести популярность…

… Банкротство марксистской идеологии. Недовольство марксизмом как философской системой — эта часть более широкого отступления от идеологии среди интеллектуалов всех политических оттенков — стало источником особенно сильного и широко распространенного интеллектуального разочарования традиционными левыми. Раймонд Арон работал долгие годы, чтобы дискредитировать своего старого школьного товарища Сартра и через него — интеллектуальное здание французского марксизма. Однако более эффективными в подрыве марксизма были те интеллектуалы, которые заявляли, что они верят в то, что применяют марксистскую теорию в социальных науках, но заканчивая переосмыслением и отторжением всей традиции.

Среди послевоенных французских историков влиятельная школа мыслителей, связанная с Марком Блоком, Люсьеном Февром и Фернаном Броделем, разгромила традиционных марксистских историков. Школа Анналов, как она стала известна по названию ее главного журнала, перевернула французскую историческую науку с ног на голову в 1950-х и 1960-х годах, прежде всего, оспаривая и затем отвергая до тех пор доминировавшие марксистские теории исторического прогресса. Хотя многие из их бывших сторонников утверждают, что они находятся „в марксистской традиции“, это означает лишь то, что они используют марксизм как критическую отправную точку для того, чтобы попытаться обнаружить фактические закономерности социальной истории. По большей части они пришли к выводу, что марксистские представления о структуре прошлого — о социальных отношениях, моделях событий и их влиянии в долгосрочной перспективе — являются упрощенными и неверными. В области антропологии влиятельная структуралистская школа, связанная с Клодом Леви-Стросом, Фуко и другими, выполнила практически ту же миссию. Несмотря на то, что как структурализм, так и анналовская методология переживают трудные времена (критики обвиняют их в том, что они слишком сложны для непосвященных), мы считаем, что их критическое разрушение марксистского влияния в социальных науках станет вероятно важнейшим вкладом в современное образование как во Франции, так и в других странах Западной Европы».⁶

Аналогичным образом ЦРУ участвовало в скрытой поддержке ряда «антитоталитарных» левых изданий, таких как Partisan Review, Der Monat (включая публикации Адорно, Арендт и других), Mundo Nuevo и т. д. Общей темой, проходящей сквозь эти журналы, была защита «мыслителя» в противоположность классовой борьбе.

Именно из рук этих интеллектуалов возникли буржуазные и мелкобуржуазные идеи, господствующие сегодня над университетами. Фуко считается отцом квир-теории. По мере преодоления классовой борьбы после бесчисленных предательств лидеров эти дамы и господа пришли к выводу, что на самом деле классовая борьба и рабочий класс были ошибкой, а не их руководство. Они просто адаптировали свою «философию» к интересам буржуазии и лейбористской бюрократии. В их сознании классовая борьба оказалась растворена в бесконечной серии небольших индивидуальных битв, не имеющих общих характеристик.

В той мере, в которой они признавали классовую борьбу, они с пренебрежением относились к предполагаемой «отсталости» рабочего класса и призывали к изменению «дискурса», а не к решительному походу против трусливых лидеров, находящихся во главе движения. Как мы видим из доклада ЦРУ, правящий класс ни в коей мере не чувствовал опасности от этих «радикальных» модных идей, и искренне приветствовал их как ценные инструменты в идеологической борьбе с марксизмом.

«Интерсекционализм» и «политика идентичности»

Один из самых последних вариантов политики идентичности, захвативший радикальную мелкую буржуазию — концепция интерсекционализма. Это не просто несущественное идейное отклонение или замешательство со стороны здравомыслящих молодых людей, но совершенно ретроградная, реакционная и контрреволюционная идеология, с которой мы должны бороться всеми возможными средствами.

Правящий класс всегда стремился сеять раздор в рабочем классе, следуя вековой тактике «разделяй и властвуй». Он использует любые средства для натравливания одной части рабочих на другую: расизм, национальный вопрос, язык, пол или религию — все они использовались и используются до сих пор, чтобы разделить рабочий класс и отвлечь его внимание от классовой борьбы между богатыми и бедными, эксплуататорами и эксплуатируемыми.

Этот факт хорошо известен и понимается почти всеми левыми. Но в борьбе с расизмом, сексизмом и другими формами угнетения, существующими в обществе, можно впасть в другую крайность, отказаться от классовой точки зрения и начать играть в игру господствующего класса, поднимая то, что нас разделяет, выше всего остального, игнорируя корни угнетения в классовом обществе, продвигая частные интересы той или иной группы в ущерб общей классовой борьбе.

Большинство людей, которые сосредоточены на определенных формах угнетения, как правило, игнорируют или преуменьшают подлинную основу угнетения, которой является классовое общество. Они выступают против любой попытки объединить рабочий класс в революционной борьбе с капиталом, настаивая на том, чтобы мы сосредоточились на том или ином частном вопросе. Результаты такой политики крайне негативны.

Все чаще университетские власти и студенческие союзы, прячась за «политической корректностью», политикой идентичности и мнимым желанием не задеть чувства определенных людей, практикуют политику вопиющей дискриминации и цензуры, не позволяя людям говорить — причем не только расисты и фашисты, но во все большей степени левые.

История, произошедшая в Канаде, явно разоблачает контрреволюционную деятельность этих групп. После выборов в США группа молодых людей в Торонто спонтанно пыталась через Facebook организовать демонстрацию против Трампа. Эти молодые люди были немедленно подверглись яростным нападкам со стороны толпы поклонников «политики идентичности», которые осуждали их в самых грязной форме за то, что у них не было черного спикера на трибуне и т. д. и т. п. В результате эти молодые люди были запуганы, деморализованы и изгнаны из движения. Это не единичный случай, а вполне типичная реакционная тактики этой тенденции.

Пришло время называть вещи их собственными именами: то есть прямо заявить, что политика идентичности и все связанные с ней глупости, поднявшие голову в последние годы, представляет собой совершенно реакционную тенденцию, с которой нужно бороться самым решительным образом.

Национальный вопрос

Можно провести определенную аналогию между так называемой политикой идентичности и национальным вопросом. Конечно, каждая аналогия имеет свои пределы. Но в этом случае аналогия очень показательна и может быть сформулирована просто: марксисты выступают против любых форм угнетения или дискриминации, будь то по признаку национальности, пола, этнической принадлежности, языка, религии или чего-либо еще. И этого вполне достаточно.

Марксисты будут защищать угнетенные нации против могущественных и хищнических империалистических государств. Мы против гнета во всех его формах. Это наша отправная точка. Но эти элементарные положения никоим образом не исчерпывают вопроса о марксистском отношении к национальному вопросу. После А, Б и В в алфавите еще достаточно букв.

Маркс объяснял, что вопрос о труде всегда является самым важным вопросом, и национальный вопрос всегда подчинен ему. Право народов на самоопределение не является абсолютным правом, существующим вне времени и пространства. Оно всегда подчиняется общим интересам международной пролетарской революции. Ленин часто подчеркивал тот же момент. Борьба рабочего класса против капитализма требует полной солидарности и тесного единства рабочих всех наций.

Борясь с каждым проявлением национального гнета или дискриминации, необходимо противостоять попыткам буржуазных и мелкобуржуазных националистов подчинить рабочих их особым взглядам и политике. В своей работе «О праве наций на самоопределение» в 1914 году Ленин писал:

«Наемному рабочему все равно, будет ли его преимущественным эксплуататором великорусская буржуазия предпочтительно перед инородческой или польская предпочтительно перед еврейской и т. д. Наемный рабочий, сознавший интересы своего класса, равнодушен и к государственным привилегиям капиталистов великорусских и к посулам капиталистов польских или украинских, что водворится рай на земле, когда они будут обладать государственными привилегиями. Развитие капитализма идет и будет идти вперед, так или иначе, и в едином пестром государстве и в отдельных национальных государствах». ⁷

Общеизвестно, что Ленин последовательно поддерживал требование о праве наций на самоопределение вплоть до отделения. Но это только одна сторона уравнения. Ленин также защищал единство рабочего класса и его организаций и неуклонно выступал против любых инициатив о создании национальных рабочих организаций (смеем сказать, что это было бы в духе «политики идентичности»?)

В своих работах по национальному вопросу, наряду с постоянными призывами к защите права наций на самоопределение вплоть до отделения, Ленин также подчеркивал необходимость для марксистов провести четкую границу между собой и мелкобуржуазными националистами и демократами:

«Во-2-х, у нас неизбежная борьба за выделение пролетарской демократии из общебуржуазной и мелкобуржуазной, — борьба, в основе одинаковая с той, которую пережили все страны, — идет при условиях полной теоретической победы марксизма на Западе и у нас. Поэтому форма этой борьбы — не столько борьба за марксизм, сколько борьба за или против мелкобуржуазных теорий, прикрываемых «почти марксистской» фразой». ⁸

Мы всегда будем защищать права угнетенных наций против их угнетателей. Но это не значит, что мы должны встать на позицию буржуазии угнетенных наций или подчинить интересы рабочего класса ее требованиям. Напротив, первым делом трудящихся угнетенной нации является непримиримая борьба против собственной национальной буржуазии, разоблачение ее демагогических притязаний на руководство и противодействие любым попыткам подчинить рабочих угнетенной нации «своей» буржуазии.

В «О праве наций на самоопределение», написанном в феврале-мае 1914 года, Ленин пишет:

«Буржуазия всегда на первый план ставит свои национальные требования. Ставит их безусловно. Для пролетариата они подчинены интересам классовой борьбы». ⁹

Евреи страдали от самого ужасающего гнета в царской России. Еврейские рабочие были вдвойне угнетены — и как рабочие, и как евреи. Большевики выступали за равноправие евреев и сражались с оружием в руках против антисемитских погромщиков. Однако Ленин самым решительным образом осудил попытки еврейского Бунда требовать особого статуса в российской социал-демократической рабочей партии. Он отрицал их исключительное право говорить от имени еврейских рабочих. Он говорил, что принять такие требования значит отойти от пролетарской политики и подчинить рабочих политике буржуазии. Бундовцы в самой скандальной манере нападали на Ленина, обвиняя его в том, что он не сочувствует проблемам еврейского народа, а Ленин лишь пожимал плечами. Принципы пролетарского классового единства и интернационализма должны превалировать над национальным вопросом.

Давайте проведем аналогию между отношением Ленина к национальному угнетению и вопросом «политики идентичности» вообще и феминизма в частности. Буржуазные и мелкобуржуазные феминистки, как и буржуазные националисты, категорически требуют, чтобы гендерный вопрос имел приоритет над всеми остальным проблемами, и что работницы должны осознавать свое единство и общность прежде всего со всеми другими женщинами, в том числе с «сознательными» буржуазными и мелкобуржуазными элементами, доминирующими в феминистском движении.

Мы отвечаем на их настойчивые требования следующим образом: хотя мы и будем бороться за защиту прав женщин, но мы не готовы терпеть руководство женщин, принадлежащих к классам буржуазии и мелкой буржуазии, которые преследуют свои классовые интересы под видом борьбы за дело «всех женщин». Классовые интересы работниц в целом такие же, как и у рабочих. Все они угнетены и эксплуатируются банкирами и капиталистами, и для них не имеет значения, являются ли эти банкиры и капиталисты мужчинами или женщинами.

Работницы угнетаются не только как пролетарии, но и как женщины, при этом от сталкиваются со специфическими проблемами, которые необходимо поднимать в наших программных требованиях. Однако мы не можем доверять буржуазным и мелкобуржуазным элементам борьбу за требования работниц, поскольку в конечном счете их интересы не только не совпадают, но и взаимно антагонистичны.

В случае национального вопроса антагонизм между рабочими и крестьянами с одной стороны, и национальной буржуазией — с другой, часто выражался в форме гражданской войны. Как к этому относятся большевики? Рассмотрим конкретный пример из истории русской революции. Было ли национальное движение в Финляндии прогрессивным или реакционным? Большевики предоставили право на самоопределение угнетенным народам, в том числе финнам и полякам. Но это только половина истории. В Финляндии началась гражданская война между большевиками и белыми, причем последние сражалась под знаменем независимости Финляндии.

Нет абсолютно никаких сомнений в том, что, если бы у большевиков было достаточно военной мощи в 1918 году, то они вторглись бы в Финляндию, чтобы раздавить буржуазных националистов и поддержать рабочих, причем победа финских рабочих привела бы не к независимости, а к вхождению Финляндии в Советскую Республику.

Троцкий однажды писал, что национализм угнетенных может быть «оболочкой незрелого большевизма»¹⁰. Это утверждение совершенно верно — в некоторых случаях. Но это не всегда так. Национализм угнетенных наций может быть внешней оболочкой незрелого большевизма; он также может быть внешней оболочкой зарождающегося фашизма. Это зависит от конкретных обстоятельств.

Например, если бы баланс сил был иным, право финнов на самоопределение было бы полностью подчинено интересам мировой пролетарской революции. К сожалению, у Советской республики еще не было боеспособной Красной армии, и финская революция была подавлена белыми. В этом случае было бы совершенно реакционно утверждать, что финский национализм был «внешней оболочкой незрелого большевизма». Можно привести много других подобных примеров.

Расизм и политика идентичности

Соединенные Штаты — очень неоднородная страна, в значительной степени из-за ее истории, полной жестоких войн, завоеваний и рабства. В то время, когда молодой американский капитализм был так уверен в себе и своем будущем, что легко мог поглощать бесчисленные волны иммигрантов, он написал на Статуе Свободы:

«Дайте мне усталый ваш народ,
Всех жаждущих вздохнуть свободно, брошенных в нужде,
Из тесных берегов гонимых, бедных и сирот.
Так шлите их, бездомных и измотанных, ко мне». ¹¹

Теперь ситуация совершенно изменилась. Старческий распад американского капитализма находит своеобразное выражение в реакционной, узкой и ксенофобской политике Дональда Трампа. Политика «Америка прежде всего» означает попытку вернуться к политике изоляционизма тех времен, когда США еще могла отгородиться от остального мира и, следовательно, от мирового кризиса капитализма.

Реакционная демагогия Трампа направлена на то, чтобы запутать американских рабочих, обвинив в безработице и нищете иммигрантов и иностранцев. Налицо рост расизма и настроений страха среди иммигрантов и небелых. Среди этих слоев идея «политики идентичности» может найти доброжелательный отклик. Это вполне понятно. Но, как и все остальное, правильная идея, когда она достигает предела, превращается в свою противоположность.

В Соединенных Штатах существует долгая история «идентичности», которая предшествует более поздней «политике идентичности». Концепция идентичности в смысле идентификации как ирландского американца, итальянского американца, еврейского американца и т. д. использовалась для продвижения идеи о том, что ирландские американские рабочие должны отождествлять себя с ирландскими американскими боссами, итальянские американскими рабочие с итальянскими американскими боссами, еврейские американскими рабочие с еврейскими американскими боссами, а в последнее время — чернокожие и латиноамериканские рабочие с черными и латиноамериканскими боссами. Это использовалось реакцией, для того чтобы разделить рабочих по их этническому происхождению и таким образом ослабить рабочий класс как целое.

Несмотря на это, для молодого чернокожего, желающего самоутвердиться в своей идентичности и гордящегося этим, это понятная и оправданная реакция на вид институционализированного расизма, который в течение поколений культивировал презрение к чернокожим, отрицая, что их история и культура имеет какое-либо значение в стране их рождения. Это то же самое чувство, которое испытывают некоторые группы коренных народов Латинской Америки, которые, устав от эксплуатации и подчинения, гордятся тем, что они являются коренными народами и хотят защитить свой язык и культуру.

Точно так же само собой разумеется, что марксисты должны активно выступать против любой дискриминации и угнетения людей за их сексуальную ориентацию, этническую принадлежность или гендерную идентичность, борясь за отмену всех реакционных законов о браке и т. д. Это неотъемлемая часть общей борьбы против реакционных идей правящего класса. Марксисты осуждают любые формы угнетения и неравенства, которые провоцирует капитализм, кто бы от них ни страдал. Все беды, порождаемые капитализмом — от угнетения женщин до экологических катастроф или угнетения малых народов — наполняют нас гневом против системы. Мы стоим под знаменем «Удар по каждому — это удар по всем». Марксизм является всеобъемлющей теорией борьбы за освобождение человечества, и ставит рабочий класс во главе этой борьбы, потому что он является самым революционным угнетенным социальным классом, играет особую роль в производстве и обществе и потому что он является прямым продуктом капиталистической системы. Эта ведущая роль рабочего класса в борьбе со всеми видами угнетения также вытекает из собственных условий жизни и труда пролетариата, которые содержат в себе зародыш будущих элементов социалистического общества, которое устранит деление на социальные классы, угнетение одной нации или людей другой и, конечно же, угнетение женщин мужчинами.

Эта активная солидарность совершенно несовместима с понятием союзничества (allyship), которое возникает из-за того, что политика идентичности настаивает на первичности субъективного опыта. Из-за этого утверждается, что только те, кто пережил угнетение, способны понять его и бороться с ним, те же, кто просто сочувствует тяжелому положению угнетенных и маргинализованных групп, должны играть второстепенную роль пассивных сторонников.

Но так называемая «политика идентичности» на самом деле вредна для женщин, афроамериканцев, иммигрантов, коренных народов и ЛГБТ [в России признано экстремистским — прим. ред.]. Она углубляет межрасовое деление, утверждая, что преодолевает его, душит свободу слова и делает невозможной конструктивную дискуссию. Политические демагоги и мелкобуржуазные фанатики, которые заменяют аргументы душераздирающими доносами, перекрикивают всех, кто осмеливается подвергнуть сомнению их «политкорректность». Создается атмосфера истерии.

Эти люди полагают, что политические и социальные проблемы могут быть сведены к проблемам угнетенных групп. Похоже, они считают, что расово- и гендерноориентированное законодательство может решить все проблемы. В действительности проблемы угнетенных меньшинств являются отражением глубоких внутренних противоречий капитализма. Таким образом, эти требования лишь отвлекают внимание от реальных проблем и сеют бесконечную путаницу и рознь. Эти люди обвиняют марксистов в игнорировании борьбы угнетенных. Говорят, что мы ждем революции, которая решит все проблемы, и что у нас нет ответов прямо здесь и сейчас. Нет ничего более далекого от правды. Мы предлагаем методы борьбы против угнетения. Мы предлагаем боевую тактику для масс, для борьбы против всякой несправедливости. Сторонники же реформистской политики идентичности возятся с квотами и законотворчеством, сохраняя целой капиталистическую систему. Они сеют путаницу и делят людей на все более и более мелкие группы, делая их бессильными сопротивляться подлинному источнику угнетения и эксплуатации. Мы же просто объясняем, что проблемы угнетенных являются отражением глубоких противоречий классового общества, и наивно полагать, что эти проблемы могут быть полностью решены, пока сохраняется классовое рабство. Только самое широкое единство всех угнетенных и эксплуатируемых может сегодня позволить бороться с угнетением и готовить путь к свержению капиталистической системы.

Политика розни

Нет абсолютно никаких сомнений в том, что расизм является важным вопросом в капиталистическом обществе. Он всегда использовался правящим классом для разделения и ослабления рабочего класса, натравливания одной социальной группы на другую по этническому, расовому, языковому и т. п. признаку. Борьба с расизмом во всех его проявлениях поэтому является приоритетной для марксистов, которые всегда будут стремиться к достижению максимального единства рабочего класса в его борьбе против капитала.

Ни в одной развитой капиталистической стране борьба с расизмом не имеет такого большого значения, как в Соединенных Штатах. Появление Black Lives Matter является выражением стремления миллионов людей с черным цветом кожи сопротивляться насилию со стороны полиции, дискриминации и расизму. Это полностью прогрессивное явление и мы должны поддерживать его.

Однако тенденция «теоретизации» этого явления привела к перегибам, которые могут иметь негативные результаты, прежде всего в борьбе афроамериканцев за свои права. Марксисты борются против расизма и полицейского насилия, но мы не несем никакой ответственности за принятие движением односторонней и ложной идеологии, которая никак не может помочь в этой борьбе, а только лишь мешает ей и ослабляет движение.

Несомненно, в дополнение к классовой эксплуатации существуют многочисленные формы угнетения, такие как расизм, сексизм, гомофобия, трансфобия и т. д. Как марксисты, мы признаем этот факт и боремся против всех форм угнетения. Проблема интерсекционализма заключается в том, что он ставит то, что разделяет нас, над тем, что нас объединяет, сосредоточиваясь на бесконечных комбинациях различных форм угнетения и так называемых «привилегий», которыми обладает каждый человек, что позволяет в конечном счете утверждать, что все мы имеем противоречивые интересы. Это настраивает разные угнетенные группы и слои рабочего класса друг против друга, а не способствует коллективной и решительной классовой борьбе, которая необходима для борьбы с угнетением и эксплуатацией конечного класса.

По мнению известной интерсекциональной феминистки Патрисии Хилл Коллинз, «все группы обладают разной степенью угнетений и привилегий»¹² и «в зависимости от контекста человек может быть угнетателем, членом угнетенной группы или одновременно угнетателем и угнетенным»¹³. Она использует пример белых женщин, которых являются угнетенными по гендерному признаку, но привилегированными по расовому. Проблема с этой точкой зрения заключается в том, что она предполагает, что, если человек не испытывает определенной формы угнетения, то он является угнетателем, заинтересованным в сохранении этой формы угнетения над другими. Этот акцент на индивиде как на первичном виновнике угнетения служит лишь тому, чтобы сеять рознь среди сражающихся угнетенных. Более того, ни один отряд рабочего класса не заинтересован в сохранении угнетения любого другого. Напротив.

Вместо того, чтобы объединить всех угнетенных людей в общей борьбе против капитализма и буржуазного государства, «интерсекционалисты» хотят разбить общую борьбу на наимельчайшие стычки: черные женщины натравливаются на черных мужчин, черные женщины-инвалиды — против здоровых черных женщин и т. д. Разбивая и разделяя борьбу таким образом, они раскалывают движение, отвлекают внимание от основных проблем и стравливают разные группы угнетенных.

Таким образом, каждой отдельной группе предлагается отстаивать свои права от их прав. Таким образом, движение разбивается на все более мелкие и мелкие части. Тем временем настоящие угнетатели — банкиры и капиталисты, газетные бароны и полицейские начальники, реакционеры и расисты, потирают руки и радуются тому, как движение тратит свою энергию на бесчисленные ссоры и конфликты.

Это приводит к атакам одних активистов на других активистов в борьбе за мифический ранг в «иерархии привилегий». Таким образом, черные мужчины считаются «привилегированными» по сравнению с черными женщинами и т. д. Список бесконечен, и неизбежным результатом является распыление движения на тысячу фрагментов. Вместо борьбы с общим врагом каждый угнетаемая группа должна, в их представлении, сосредоточиться на своей собственной форме угнетения и спорить с любой другой угнетенной группой.

Вместо общей борьбы маленькие группы активистов участвуют в своих отдельных стычках по конкретным вопросам. Но это еще не конец. Логическим выводом из такого подхода следует, что ни одна организация не возможна, поскольку неизбежно каждый человек уникален и имеет свой собственный уникальный опыт капитализма. Разговоры о «союзниках» и совместном собрании — это всего лишь прикрытие, чтобы маскировать тот подход сеятелей розни, который они защищают.

Примером абсурдных крайностей, к которым приводят эти идеи, является недавний фурор, вызванный трансфобией радикальных феминисток, таких как Джули Биндел, Жермен Грир и других, сделавших ряд провокационных комментариев о трансгендерных женщинах, которые в основном сводятся к обвинениям их в том, что они «не являются настоящими женщинами». Это выражает одержимость политики идентичности классификацией: кто в какой категории находится. Более того, вместо спора об определенных политических идяех, с которыми они не согласны, обе стороны реагируют бойкотами, запретам на выступление с трибуны, протестами и хулиганством, которые срывают мероприятия и препятствуют дискуссии.

Если верно то положение, что каждая группа угнетенных испытывает угнетение по-своему, то точно также можно утверждать, что каждый отдельный индивид также переживает вещи по-разному, и поэтому никто другой не может понять мои проблемы. Этот аргумент возвращает нас к философскому болоту субъективного идеализма, который Ленин так основательно разрушил в «Материализме и эмпириокритицизме». Субъективный идеализм, присущий интерсекционализму, раскрывается в своей самой грубой форме в следующем отрывке из работы Патрисии Хилл Коллинз:

«Всеобъемлющая матрица доминирования распадается на множество групп, каждая из которых имеет свой опыт угнетения и привилегий, который формирует соответствующие частные перспективы… Ни одна группа не имеет полного угла обзора. Ни одна группа не обладает теорией или методологией, которая позволяет ей обнаружить абсолютную „истину“». ¹⁴

Отход от классовой позиции

Изучая публикации или выступления сторонников «интерсекционализма», редко можно встретить упоминания о классах, и тем более о рабочем классе.

Но в те редкие моменты, когда это происходит, классы упоминаются не в марксистском понимании, а лишь как одна из многих форм дискриминации («классизм»), причем отнюдь не самая важная. Рабочий класс теперь больше не является эксплуатируемым в производственном процессе производителем всех благ, а лишь еще одной категорией людей, «подвергающихся дискриминации» — сколь же грустное зрелище представляют бывшие левые, полностью отказавшиеся от коммунизма и социалистической революции.

Вместо того, чтобы искать корень угнетения в классовом обществе и, при капитализме — в экономическом господстве банкиров и капиталистов, «интерсекционалисты» пытаются найти его в общественном поведении людей и используемом ими языке. По их мнению, угнетение женщин в современном мире является результатом не капиталистического наемного рабства, а дискриминационного языка или дискриминационных структур в организациях.

В бывших колониальных странах в результате идеологического банкротства сталинизма, после триумфа китайской и кубинской революций различные группы и тенденции искали новую, более оригинальную форму, вне «марксистской ортодоксии», новую философию освобождения. Эта мнимая философия утверждает, что ключом к освобождению экс-колониальных стран является устранение евроцентричной мысли и языка, и это приведет к эпистемологической и ментальной деколонизации. Это станет основой для понимания истории этих стран «оригинальным» способом, и таким образом начнется их освобождение. Это реформистское и реакционное течение мысли предлагает нам не бороться с буржуазией и ее жестокими формами эксплуатации, а находить, эпистемологически говоря, новые пути вперед.

С этой точки зрения требуется не революция, направленная на радикальную реконструкцию общества из основ, а реформирование и изменение менталитета и поведения людей. Цель состоит не в том, чтобы изменить общество, а в стремлении к индивидуальной абстрактной самореализации — независимо от того, что, пока существует капитализм, также будут существовать эксплуатация и угнетение.

Революционная партия — это инструмент для того, чтобы рабочий класс мог взять власть и трансформировать общество. Это не миниатюрная копия нового общества, а катализатор его создания. Само собой разумеется, что мы боремся с любыми проявлениями угнетения в наших рядах и в нашей политической деятельности. Однако интерсекционалисты воображают, что они могут создать чистую организацию, очищенную от дискриминационного поведения, способную создать общество, свободное от дискриминации. Они не понимают, что любая организация будет находиться под давлением общества, в котором она построена. Например, угнетение женщин при капитализме делает крайне маловероятной такую ситуацию, что мы будем иметь равное представительство мужчин и женщин в большинстве организаций до тех пор, пока существует капитализм. Мы должны устранить все препятствия для участия женщин и других угнетенных групп, но мы не можем устранить давление классового общества, пока оно существует. В конечном итоге интерсекционалисты фокусируют все свое внимание и тратят свою энергию на создание этого утопического прообраза будущего общества в рамках старого, вместо того, чтобы строить организацию, которая на самом деле может положить конец этому обществу и характерной для него дискриминации. Эта идеалистическая концепция является полным отрицанием материалистического и диалектического понимания природы общественных отношений. Идеалистическая концепция также находит свое отражение в типах «реформ», которые выдвигают те или иные части этого движения: «гендерно-нейтральный язык», «гендерно-нейтральное воспитание детей» и т. д. Таким образом, «интерсекционалисты» воображают, что каким-то чудесным образом корень угнетения может быть найден в плохих идеях, которые можно просто устранить путем «обучения» — полностью реформистский и утопический подход.

«Различные школы феминизма»?

В последние годы мы стали свидетелями массовых движений против угнетения и дискриминации в нескольких странах. Начиная с движения Black Lives Matter против убийства полицейскими молодых чернокожих, до референдума по легализации однополых браков в Ирландии, движения в защиту права на аборт в Польше и движений против насилия в отношении женщин в Аргентине, Мексике и других странах. Эти движения отражают прогрессивные настроения, с которыми мы должны связать свою повестку, чтобы поставить вопрос о характере всей системы в целом.

В Испании забастовка 8 марта и движение против банды насильников «Ла Манада» (волчья стая), которые привлекли сотни тысяч и даже миллионы, рассматриваются как феминизм. В глазах масс это слово приобрело значение «борьбы за равенство женщин». Однако руководители организаций, призывающие к «феминистской забастовке» 8 марта, являются феминистами именно в смысле приверженности феминистской теории. Они утверждают, что борьба за освобождение женщин должна быть «сквозной» (т. е. стирать классовые и политические линии), что мужчины могут быть в лучшем случае «союзниками» и не должны участвовать в забастовке, а их роль должна была заключаться в замене бастующих женщин на их рабочих местах, и также пропагандируют идею о том, что эксплуатация женщин при капитализме состоит в репродуктивном труде, и поэтому мы должны бороться за «заработную плату за работу по дому». Поскольку движение стало массовым движением, большинство участников просто не знали о многих из этих идей.

В этих условиях некоторые товарищи подняли идею о том, что мы должны принять слово «феминистка» и считать себя таковыми. Мы не считаем это правильным и необходимым. Конечно, было бы серьезной политической ошибкой начинать нашу письменную критику или устную дискуссию с полемики о значении слова «феминизм». Как и обычно, при нашей интервенции в массовое движение, нам следует делать акцент на его наиболее прогрессивных и революционных его аспектах и предлагать в позитивном ключе нашу собственную программу и стратегию. Мы должны по-товарищески спорить с неправильными и контрпродуктивными идеями, выдвинутыми лидерами движения, и в то же время искать связь с тем революционным духом, который вдохновляет его рядовых членов. Это именно то, что мы делали до сих пор в Мексике, Италии (где массовое движение имело место 8 марта в 2017 года) и в Испании. Тот факт, что мы не называем себя «феминистами», не был препятствием для нашего вмешательства.

Молодежь порой называет себя феминистками, фактически не являясь таковыми с марксистской точки зрения. Они начинают осознавать неравенство в обществе, и то, что они подразумевают, называя себя феминистками, это лишь то, что они против подавления женщин и хотят равенства в обществе. Это может быть отправной точкой для принятия революционных марксистских идей.

Феминистки, как правило, обвиняют «патриархат» практически во всех проблемах общества. Действительно, порабощение женщин является самой старой формой рабства, которая возникла одновременно с классовым господством и существует уже тысячи лет. Только фундаментальное преобразование общества может положить конец этому отвратительному явлению раз и навсегда. Но столь фундаментальные перемены могут быть вызваны только совместной революционной деятельностью всего рабочего класса. Это предполагает единство в действии мужчин и женщин из рабочего класса, борющихся за свое освобождение как класс. Феминистки склонны видеть патриархат как структуру, отличную от структуры классового общества, что приводит к неизбежному выводу о том, что борьба за освобождение женщин может быть отделена от борьбы за освобождение рабочего класса. Это реакционная раскольническая идея, которая также присутствует, хотя и в ослабленной форме, среди многих из тех, кто называет себя марксистскими феминистками и социалистическими феминистками.

Полная эмансипация женщин может быть достигнута только в результате социальной революции, которая приведет к устранению эксплуатации, на которой основывается притеснение женщин. Означает ли это, что мы игнорируем борьбу за улучшение положения женщин при капитализме? Конечно, нет! Мы будем бороться даже с самыми незначительными проявлением дискриминации и угнетения женщин. Это предварительное условие достижения боевого единства всех рабочих.

Иногда можно услышать, что существуют много разных феминистских школ с разными подходами. Это, несомненно, так. Точно также существует много разных течений анархизма, и некоторые из них ближе к марксизму, чем другие. Но это не отменяет того факта, что существует четкая разделительная линия между подлинным марксизмом и анархизмом.

Хотя существуют различные виды анархизма, все они имеют одинаковые предрассудки, только лишь более или менее выраженные. Путь к завоеванию анархистов, близких к коммунистическим идеям, заключается не в том, чтобы притворяться, что этих различий не существует, или говорить анархистам: «Поймите! Мы все боремся за одно и то же!» Напротив, лучший способ убедить честного анархиста в наших идеях — объяснить ему разницу между запутанными и ненаучными идеями анархизма и ясными, научными идеями революционного марксизма.

Во времена русской революции некоторые из них называли себя «коммунистическими анархистами». В результате опыта революции лучшие пролетарские элементы среди анархистов приблизились к большевизму и сражались бок о бок с большевиками в революции и гражданской войне. Многие из них присоединились к Коммунистической партии. Тенденция «анархо-коммунизма» представляла собой что-то вроде недостроенного дома или переходного этапа в движении к коммунизму.

Точно так же может оказаться, что некоторые виды феминизма более прогрессивны, чем остальные. Марксисты должны бороться всеми возможными средствами за полное освобождение женщин. Зададимся вопросом, что такое феминизм? На него совершенно невозможно ответить сколь-нибудь определенным образом. Это термин, используемый как консерваторами, так и либералами, прогрессистами и левыми. Он использовался для того, чтобы обосновать необходимость вторжения в Афганистан для защиты прав женщин, и в то же время его используют люди, которые хотят бороться за равенство и освобождение человечества. Так, в Испании даже правая правящая партия использовала фиолетовые феминистские ленты 8 марта, чтобы показать, что они «тоже феминистки»! Оксфордский словарь определяет феминизм как «защиту прав женщин на основе равенства полов». Это определение показывает ключевую проблему — здесь ничего не говорится о классах.

Гораздо лучше феминизм может быть определен от противного, что он не делает: он не дает никакого ответа о том, как возникло угнетение, и, следовательно, как с ним можно бороться и как его можно уничтожить. У разных видов феминизма есть на этот вопрос свои ответы, если они вообще есть. Феминизм подразумевает, что можно каким-то образом устранить угнетение женщин прежде, чем будет уничтожена первопричина этого угнетения: капитализм и классовое общество в целом. Вместо того, чтобы прояснять суть проблемы, он просто размывает классовую линию. Все виды феминизма видят только симптомы, а не коренные причины угнетения. Как марксисты, мы должны говорить то, что есть. Нам нужна ясно прочерченная межевая линия с феминизмом. Это происходит не потому, что мы не боремся за «права женщин на основе равенства полов», что, конечно же, мы делаем, а потому, что даже самые «лучшие разновидности» феминизма лишь создают путаницу и дают ложное чувство единства между классами.

Поэтому нет смысла объявлять себя марксистскими феминистками. На самом деле это совершенно контрпродуктивно, и это не помогает нам раскрыть глаза честным молодым бойцам из рабочего класса, которые называют себя феминистками. Наоборот, мы должны открыто объяснить, почему мы не феминистки, чтобы помочь этим людям встать на путь, ведущий к марксизму, и не допустить возникновения моста, по которому мелкобуржуазные неклассовые идеи и философский идеализм могут проскользнуть в ряды марксистов.

Хотя мы не можем объявить о себе как о феминистах, мы не должны создавать впечатление, что мы равнодушны к глубоко укоренившемуся чувству негодования, которое испытывает масса работниц, которые при капитализме одновременно угнетаются и как рабочие, и как женщины. Мы также не должны поддерживать ложную идею о том, что марксисты относят борьбу за освобождение женщин к отдаленному социалистическому будущему. Под знаменем феминизма, несмотря на все его противоречия и его ограниченность, новое поколение женщин переходит к борьбе с нынешним положением вещей. Исходя из этой конкретной ситуации и признавая ее революционный потенциал, мы должны найти способ связать вековое притеснение женщин с конкретными условиями эпохи распада капитализма.

Как и тогда, когда мы, революционеры, работаем в профсоюзах, мы участвуем в повседневной борьбе вместе со своими коллегами, одновременно требуя боевых профсоюзов и социалистической политики, точно так же мы должны участвовать в каждом массовом движении женщин, стремясь придать ему самый боевой характер и увязать сиюминутные требования с необходимостью коренного изменения общества. Наша обязанность — установить связь между демократическими устремлениями женщин и их борьбой за равенство с идеей общей борьбы всех рабочих против гнетущей их системы, подчеркивая необходимость их объединения, чтобы нанести решающий удар по капитализму, который всегда пытается разделить угнетенный класс, чтобы увековечить свое господство.

Говоря, что вы «марксистская феминистка», вы в конечном итоге подразумеваете, что марксизм не включает в себя борьбу за равенство. Это правда в отношении сталинизма. Неслучайно мы сражаемся против сталинизма, чтобы восстановить марксистское наследие; мы должны делать это и здесь. Мы утверждаем, что сталинизм — это не марксизм, и что сталинский бюрократический режим не был социализмом, и точно также мы должны утверждать, что сталинистская точка зрения на женщин, гомосексуалистов и т. д. не имеет ничего общего с марксизмом.

По определению категория «женщины» включает в себя женщин всех классов — классов, которые между тем, имеют непримиримые интересы. Поскольку это размывает различия и противоречия между классами, феминизм не может быть согласован с марксизмом, который начинается с классового анализа. Если мы хотим завоевать феминисток, которые с интересом смотрят в сторону марксизма, то мы можем добиться успеха лишь только если мы абсолютно твердо стоим на наших принципах. Мы должны постоянно подчеркивать, что полное освобождение женщин может быть достигнуто только через классовое единство и социалистическую революцию. Если кто-то называет себя феминисткой потому, что защищает права женщин, то мы должны разъяснять, что марксисты также защищают права женщин, хотя и не являются феминистками. В любом случае мы должны по-товарищески объяснять, что мы не возражаем против их борьбы, напротив, мы выступаем за права женщин, но мы думаем, что эти права могут быть завоеваны лишь путем борьбы против капитализма, а не путем деления класса на части. В то же время мы должны быть на переднем крае любой борьбы против дискриминации и неравенства, борясь даже за самые незначительные требования за равенство, и противостоять любой форме угнетения или дискриминации, выдвигая, в частности, следующие требования:

• Всеобщая занятость с равной оплатой за равноценный труд.
• Прекращение политики жесткой экономии (которое непропорционально сильно влияет на женщин, сокращает их заработную плату и вынуждает их больше заниматься домашней работой из-за того, что молодежь и пожилые люди теряют возможность пользоваться социальными услугами).
• Право на аборт.
• Бесплатное качественное медицинское обслуживание для всех, включая неограниченный доступ к бесплатным центрам планирования семьи, абортам и борьбы с семейным насилием.
• Полностью оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком.
• Массовая программа строительства социального жилья.
• Широкая сеть бесплатных и высококачественных детских садов, охватывающих фактические часы работы.
• Бесплатное и высококачественное медицинское обслуживание стариков, как амбулаторное, так и стационарное.
• Предоставление бесплатных услуг общественного питания и прачечной.
• Доступные высококачественные столовые на работе и в школах.
• Борьба с насилием в отношении женщин.

Однако предварительным условием успешной борьбы на рабочем месте является единство мужчин и женщин как рабочих. Основная линия раздела определяется тем, что марксизм объясняет общество в классовых терминах, а не в терминах пола. Наиболее фундаментальным делением в обществе — на рабочих и капиталистов, эксплуатируемых и эксплуататоров. То, что есть другие виды угнетения, также верно. Но в конечном счете ни одно из них не может быть устранено на базе капитализма.

Как и по всем остальным вопросам (заработная плата, пенсии, жилье, здравоохранение, условия труда), повседневная борьба за такие требования в условиях капитализма является единственным способом мобилизации и организации рабочего класса в рамках подготовки к свержению капитализма, в котором женщины-работницы будут играть исключительно важную роль.

Конечно же, мы приветствуем тот факт, что некоторые феминистки начали понимать ограниченный характер феминизма. Но эта позитивная тенденция может иметь значение только как переходный этап, который в конечном итоге ведет к принятию последовательно революционной классовой точки зрения. Полное освобождение женщин будет достигнуто через триумф социалистической революции, или оно не будет достигнуто вовсе.

«Терминологический радикализм»

Вместо подлинной борьбы за равенство нам предлагаются искусственные квоты. Вместо борьбы за эмансипацию посредством революционного преобразования общества нам предлагается «политическая корректность». Это сводится к бесконечным мелким придиркам в словах и семантике: недопустимости использования того или иного слова, необходимости изменения «гендерного языка» и т. д. и т. п.

В истинном духе постмодернистского «нарратива», в котором Слово заменяет Дело, бесконечное время было потрачено впустую в некоторых странах, где люди, которые называют себя «левыми» и даже «марксистами», занимаются словесной акробатикой, чтобы перевернуть язык, нейтрализуя мужские и женские формы, заканчивая такими мутантами как «compañer@s» в испанском языке, «compagn*» в итальянском и так далее. Подобная игра со словами не делает ровным счетом ничего для освобождения женщин, чернокожих или кого-либо еще. Это формализм в его самой грубой и смешной форме.

В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс уже имели дело с идеей о том, что, изменяя сознание индивидуумов, вы можете изменить их материальные условия, а для того чтобы совершить революцию, вам сперва надо «воспитать» людей:

«Как для массового порождения этого коммунистического сознания, так и для достижения самой цели необходимо массовое изменение людей, которое возможно только в практическом движении, в революции; следовательно революция необходима не только потому, что никаким иным способом невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий класс только в революции может сбросить с себя всю старую мерзость и стать способным создать новую основу общества». ¹⁵

Постмодернистская одержимость языком ставит проблему с ног на голову. Изменение языка не изменит ни на йоту ни одного реального факта угнетения. Надеяться на это — демонстрировать совершенно идеалистический подход. Язык меняется и развивается, отражая изменения в реальном мире, но обратное совершенно не соответствует действительности.

Споры о словах — тенденция, характерная для университетских семинаров, где люди тратят время на бесконечные споры ни о чем, подобно собаке, преследующей собственный хвост. Немецкий поэт Гёте писал: «В начале было Дело». Для освобождения женщин необходима реальная борьба с угнетением и дискриминацией. Но предварительным условием такого массового действия является именно боевое единство рабочих и работниц против боссов, власть которых основана на общем порабощении всех работающих.

Похоже, что «радикальные» мелкие буржуа всегда нуждаются в какой-то мелочи, способной вызвать переполох, например, в так называемой квир-теории. Здесь не место для ее детального анализа. Его можно сделать в отдельных документах и статьях. Достаточно сказать, что это полностью реакционная концепция, имеющая корни в философском идеализме в его самой грубой форме. Он сеет раздор, который подрывает борьбу с угнетением и неизбежно играет на руку реакции, независимо от намерения тех, кто придерживается этих понятий.

Марксизм основан на философском материализме — единственно истинном научном методе анализа природы, общества и человеческого поведения. Независимо от того, нравится это или нет, секс в животном мире (включая Homo sapiens) является нормальным методом размножения. Бесполое размножение существует в животном мире, например, у скальных ящериц и некоторых рыб. Но оно исчезает с развитием эволюции и полностью отсутствует среди млекопитающих.

Пол — это не то, что люди сознательно определили или изобрели. Это был продукт эволюции. Идея о том, что пол может быть определен искусственно по воле человека, является произвольной, философски и научно ложной.

Фундаментальное половое разделение — между мужчиной и женщиной. Это, естественно, определяется репродуктивным процессом. Это, в свою очередь, несет в себе зародыш разделения труда, который на определенном этапе становится основой классового деления общества. Подчинение женщин мужчинам, выражающееся в патриархальных семейных отношениях, совпадает с появлением классового общества и будет окончательно ликвидировано лишь после отмены самого классового общества.

Марксисты борются за реальную эмансипацию женщин и всех других угнетенных слоев общества. Но эмансипация не может быть достигнута просто представлением о том, что нет такой вещи, как пол. Можно вообразить себя кем угодно. Но, в конце концов, человек оказывается вынужден принять главенство материальной реальности над умственными извращениями философского идеализма.

Среди бесчисленных странных и удивительных вариантов квир-теории (мы не должны рассматривать ее как теорию вовсе), как представляется, существует общая тема: во-первых, она представляет гендер (и даже пол) как чисто социальную конструкцию, отрицая все биологические и материальные аспекты. Следующий шаг — создать в воображении почти бесконечное разнообразие полов, из которых каждый может свободно выбирать себе подходящий.

Мы не отрицаем тот факт, что помимо мужчин и женщин существуют промежуточные формы, которые известны очень давно. В доколумбовой Америке такие люди считались особой социальной группой и к ним относились с уважением.

Современная наука позволяет людям менять свой пол, и это должно быть доступно любому человеку, который этого требует. Само собой разумеется, что мы полностью против любой формы дискриминации и нетерпимости к трансгендерам. Мы также не возражаем против тех, кто идентифицирует себя так как им заблагорассудится. Однако, представляя это как средство изменения общества, мы получаем идею (очень удобную для правящего класса), что эмансипация — это просто вопрос выбора личного образа жизни.

Мы видим негативные последствия такого рода вещей в уродливых расколах и горькой враждебности между некоторыми радикальными феминистами и правозащитными активистами. Нельзя сказать, что такие события служат борьбе с угнетением в любом смысле, форме или форме. Они полностью реакционны и с ними необходимо бороться.

«Идентичность» в рабочем движении

Марксисты борются за эмансипацию женщин и будут защищать каждую прогрессивную меру, независимо от того, насколько частный характер она носит, которая способствует улучшению положения женщин даже в рамках нынешней капиталистической системы. Но мы будем вести эту борьбу собственными методами — методами пролетарской классовой борьбы.

Мы отмечаем, что в конечном счете реальное и полное освобождение женщин может быть установлено только на основе коренного преобразования общества, то есть посредством социалистической революции. Но предварительным условием для революции является то, что рабочий класс должен быть единым и осознающим свои революционные задачи.

Марксисты выступают против любого вида угнетения или дискриминации. Но в противостоянии и борьбе с угнетением и дискриминацией мы никогда не должны забывать, что наша главная цель — бороться за социализм, а это означает прежде всего защищать единство рабочего класса. Мы выступаем за полное единство рабочего класса, прежде всего против его разделения по признаку пола, этнической принадлежности, языка или религии. Все, что служит для сохранения единства рабочих и повышения их классового сознания, является прогрессивным. Все, что имеет тенденцию разделить рабочих, по какой-то причине, является реакционным, и с ним нужно бороться. Это та позиция, которую мы должны отстаивать. Притеснение женщин — и особенно угнетение работниц — а также другие бичи капитализма, такие как разрушение окружающей среды или национальный гнет, являются неотъемлемой частью капитализма. Не бывает капитализма без внутреннего рабства или «двойного бремени», с которым сталкиваются женщины рабочего класса; невозможен капитализм без разрушения планеты из-за жажды прибыли больших транснациональных корпораций; и не может быть капитализма без порабощения малых народов империалистическими державами, которые разграбляют ресурсы этих народов для обеспечения своей гегемонии в борьбе против других держав. Следовательно, единственный реальный способ положить конец всем этим бедствиям — социалистическое преобразование общества под руководством рабочего класса.

Бюрократия организованного рабочего движения научилась натравливать разные группы рабочих друг против друга, допуская неравенство заработной платы между различными секторами рабочего класса. Лидеры профсоюзов, ищущие легкую жизнь и компромисс с боссами, продают одни группы рабочих в обмен на уступки для других. Все в большем числе стран «позитивная дискриминация» систематически используется бюрократией для заполнения руководящих должностей в рабочем движении карьеристскими элементами, которые используют свой гендер или этническую принадлежность для того, чтобы занимать выборные должности при поддержке правого крыла бюрократии, вытесняя кандидатов левого крыла.

Бюрократы стремятся создать «зарезервированные места» для женщин, чернокожих и т. д. по своим собственным причинам. Профсоюзная бюрократия, в частности, использует их, чтобы разбавить состав выборных органов. Они опираются на специально подобранных бюрократов-карьеристов, которые якобы представляют «особые группы». Находясь под таким патронажем, эти типы быстро движутся по карьерной лестнице. И, конечно, они всегда рады поддержать руководство, особенно если им предоставляется некоторая автономия, которая позволяет им ставить свои «проблемы». Такого рода представительство для «специальных групп» приводит к формированию еще менее представительного руководства, избираемого не на основе фактических политических позиций, а просто для соблюдения квот и т. д.

Упор на гендер или этническое происхождении как на главную проблему имеет тенденцию делить людей не на классы, а по другим критериям. Последствия такой политики крайне негативны для рабочего класса. Неслучайно правые профсоюзные лидеры, реформисты и, в частности, левые реформисты повсеместно используют «политкорректность» и «политику идентичности» для того, чтобы отвлечь внимание от классовой борьбы и от реальных проблем, стоящих перед рабочим классом. Они сосредоточены на вопросах языка, а не на сражении с угнетением посредством решительной классовой борьбы.

Эти пагубные идеи являются оружием в руках наиболее реакционных слоев профсоюзной бюрократии, главная роль которой заключается в том, чтобы выполнять роль полиции, контролирующей рабочий класс и ограничивающий масштаб и эффективность классовой борьбы. К традиционному арсеналу полицейских методов бюрократии — угрозе дисциплинарных мер, отстранению наиболее боевых профоргов, исключению из профсоюза и т. д. — теперь добавлен новый: запугивание и охота на ведьм фанатиками «политики идентичности».

На одном профсоюзном конгрессе в Великобритании адвокаты политики идентичости выдвинули резолюцию, в которой утверждалось, что профсоюз должен автоматически считать любое обвинение в харрасменте женщины мужчиной истиной лишь на основании ее утверждения, без каких-либо дополнительных доказательств. Мужчина-делегат оспаривал это следующим образом: «Я профорг. Представьте, что у меня есть женщина-руководитель, которая хочет избавиться от меня. У нее будет очень простая задача: достаточно просто обвинить меня в харрасменте — меня немедленно уволят, и профсоюз не сможет защитить меня». Это наступление реакции удалось отбить. Но опасность такой политики очевидна.

Причина, по которой она никем серьезно не оспаривается, заключается не в том, что они выиграли спор, а потому, что люди запуганы сторонниками политики идентичности. Любой, кто осмеливается возражать против подобных интриг, сразу же оказывается заклеймён как расист, женоненавистник, либо с использованием какого-нибудь другого красочного эпитета, которые имеются в достаточном количестве. Это привело к хулиганскому поведению и порочной кампании клеветы, направленной против левых профсоюзных активистов, в отношении которых ведется настоящая охота на ведьм по сфабрикованным обвинениям. Любые протесты сразу же заглушаются криками защитников политики идентичности, которые не стесняются выдвигать самые скандальные обвинения против своих противников и оскорблять их.

Принцип квот на самом деле является наиболее вопиющим видом жульничества. Многие представители правого крыла были избраны лишь потому, что он или она представляют ту или иную группу меньшинств. Но все молчат об этом, опасаясь обвинений в поддержке дискриминации.

В Великобритании Тони Блэр всегда стремился использовать «женские» списки при голосовании в партии для того, чтобы выдвигать депутатов-карьеристок и выдавить левых. По удивительному совпадению, именно модные «левые» изначально выдвинули эти идеи в рамках своей программы позитивной дискриминации. Таким образом, они играли на руку правым. Правое крыло Лейбористской партии использовало национальный вопрос, чтобы подорвать позиции Джереми Корбина, предложив ввести два дополнительных места в Национальном Исполнительном комитете, одно для Уэльса, а другое для Шотландии, утверждая, что «нации» должны быть представлены. По странному совпадению и шотландская, и валлийская Лейбористские партии контролировались в этот момент правым крылом.

Левые реформисты, которые стремятся всегда проявить и представить себя как самые радикальные феминисты, идут еще дальше. Они настаивают на квотах для женщин и других персон, а также на специальном подходе к ним. «Подемос», «Моментум» и другие идут здесь гораздо дальше, чем традиционное рабочее движение, что отражает влияние мелкой буржуазии на эти организации. Одним из реакционных последствий квот является то, что они углубляют разделение в рабочем классе и усиливают в нем конкуренцию. В нынешний период острого кризиса капитализма, когда все правительства проводят политику сокращений и жесткой экономии, целый ряд реакционных идей может проникнуть в сознание ряда отсталых слоев рабочего класса, которые могут сделать реакционные выводы о том, что наши проблемы являются не следствием капитализма как такового, а присутствия национальных меньшинств и иммигрантов, женщин, претендующих на привилегии и т. д. Это основа пропаганды фашистских и самых реакционных правых движений: если у нас недостаточно рабочих мест или яслей, или ограничен доступ к высшему образованию и социальным пособиям и т. д., то это якобы происходит из-за квот, предоставленных национальным меньшинствам, по гендерному признаку и т. д. Все это помогает распространять яд расизма и раскалывать рабочий класс. Кроме того, лица, избранные на основе квоты, всегда будут считаться второстепенными, их позиция всегда может быть дискредитирована тем, что фактически у них нет мандата, они избраны только потому, что они женщины/черные/гомосексуалы или субъекты каких-то других квот, по которым их избрали.

В Бразилии ситуация еще хуже. Почти все левые капитулировали перед твердым намерением разделить все население по линиям «этнической принадлежности», чтобы затем ввести квоты в университетах и т. д. — то, в отношении чего наши бразильские товарищи заняли непримиримую позицию. Они утверждают, что мы должны бороться за образование, здравоохранение, жилье и т. д. для всех. Это достижимая цель, учитывая уровень богатства, имеющийся сегодня в обществе. И это лучше, чем бороться за пропорциональное распределение скудных и якобы ограниченных ресурсов.

Мы твердо выступаем против так называемой позитивной дискриминации, квот, представительства отдельных групп и подобных мер. Способ обеспечения максимального участия женщин и меньшинств в рабочем движении заключается в том, чтобы доказать в действии, а не на словах, что мы боремся со всеми видами угнетения и дискриминации, за работу для всех, равную заработную плату за равный труд. Только на основе боевой программы нам удастся привлечь на свою сторону самые угнетенные слои общества. Но это означает, что руководство должно быть в руках лучших бойцов, неважно, мужчин или женщин, черных или белых, натуралов или геев.

Этот пустой формализм был введен в рабочее движение на первом этапе через профсоюзы белых воротничков, объединяющие профессионалов из «среднего» класса. Они были ближе по своей природе к интеллектуалам и студентам. В результате деиндустриализации и слияния профсоюзов эти слои оказались оттеснены от рабочих. Тем легче «средние» классы, чья позиция была более артикулированной (или, по крайней мере, громкой), смогли заразить движение своими «модными» идеями, которые затем были провозглашены общепринятой нормой.

Это в той или иной степени повлияло на профсоюзы во многих странах. Таким образом, без особых сомнений были зарезервировали места для женщин, ЛГБТ [в России признано экстремистским — прим. ред.], чернокожих, инвалидов и других. У них есть свои отдельные конференции, комитеты и т. д., каждая из которых имеет свою небольшую бюрократию. Они настаивают на том, что они сами могут решить свои проблемы. И пока они не раскачивают лодку, остальная профсоюзная бюрократия позволяет им управлять своими вотчинами. Левые реформисты и сектанты принимают такое положение вещей, потому что их идеи и политика также носят мелкобуржуазный характер.

Реакция против либерального феминизма

Женщины из «среднего» класса требуют новых карьерных возможностей: стать женщинами-банкирами, руководителями, епископами — или даже президентом Соединенных Штатов. Это новый вариант старой песни реформистов: «Я за то, чтобы улучшить условия рабочего класса — одного рабочего за другим, начиная с меня».

Никто даже не пытается объяснить, каким же образом появление женщин-директоров в залах заседаний банков помогает делу женщин-работниц. Являются ли женщины более лояльными в отношении своих сотрудниц, чем мужчины? Статистика не слишком обнадеживает в этом отношении. То, каким же образом успехи Маргарет Тэтчер, Ангелы Меркель или Терезы Мэй помогли делу их «сестер» на фабриках — загадка, которую еще предстоит разрешить.

Постепенно все большее число политизированных женщин осознают негативные аспекты феминизма. Они видят, что вместо того, чтобы бороться с капитализмом как системой эксплуатации и угнетения, «опора на феминизм» побуждает женщин думать о движении только в той мере, в какой это приводит к индивидуальным завоеваниям для определенного слоя женщин.

В своей книге «Почему я не феминистка» Джессика Криспин описала феминизм как корыстный бренд, популяризированный топ-менеджерами и компаниями из индустрии красоты, «борьбой за то, чтобы позволить женщинам одинаково участвовать в угнетении бессильных и бедных»¹⁶. Это не так плохо сказано, хотя нужно заметить, что, несмотря на название книги, Джессика Криспин все еще определяет себя как… феминистка.

«Нью-Йорк Таймс» пишет:

«„Почему я не феминистка“ появилась в то время, когда некоторая часть либеральных женщин в Америке оказалась готова к серьезному сдвигу, — внезапно они стали склоняться к системе убеждений, которая не чтит „маркеры успеха патриархального капитализма… деньги и власть“, — полагает Криспин. Можно подумать, что растущий спрос на феминизм больше связан с жизнью женщин с низким доходом, чем с числом женщин-руководителей.

Противоположная точка зрения — то, что феминизм не просто совместим с капитализмом в целом, а фактически служит ему, безусловно, заслуживает внимания. Это месседж, который предлагается подавляющим большинством самозванных феминисток в течение последних десяти лет: этот феминизм — просто название для ситуации, когда отдельная женщина получает достаточно денег, чтобы делать все, что хочет. Криспин безжалостно разбирает эту модель феминизма. Она утверждает, что это просто способ выкупить себя из угнетения, а затем увековечить его; он охватывает патриархальную модель счастья, в которой „кто-то другой подчиняется вашей воле“. Криспин полагает, что женщины, эксплуатируемые на протяжении веков, подсознательно стремятся эксплуатировать других. „Как только мы становимся частью системы и извлекаем выгоду из нее в той же мере, что и мужчины, нам как группе будет безразлично, будет ли кто-нибудь при этом страдать».

Кризис феминизма находит свое отражение в стремительном левом повороте политики США в направлении социализма и антикапитализма, особенно после выборов Дональда Трампа. Реакционная природа политики идентичности была явно раскрыта на выборах в США в 2016 году, когда Хиллари Клинтон, этот типичнейший представитель Уолл-стрита и «класса» миллиардеров, призвала женщин голосовать за нее, «потому что я — женщина!».

Бывший госсекретарь Мадлен Олбрайт, твердолобая реакционерка и поджигатель войны, представляя Хиллари Клинтон на мероприятии в Нью-Хэмпшире, сказала толпе и избирателям в целом: «В аду есть особое место для женщин, которые не помогают друг другу!» На этот раз миллионы американских женщин отвергли этот призыв к «гендерной политике» и отвернулись от Клинтон и Олбрайт, чтобы поддержать Сандерса. Это был настоящий нокаут для сторонников «политики идентичности».

Это показало, что американские женщины при голосовании за кандидата на президентских выборах считают, что политическая линия и идеи кандидата гораздо важнее, чем его гендер. И в этом они абсолютно правы, хотя очень жаль, что единственной альтернативой для них был архиреакционер Дональд Трамп, который демагогически представлял себя кандидатом, выступающим против истеблишмента. Если бы на его месте оказался Берни Сандерс, то многие из них проголосовали бы за него. Но это другое дело.

Наследие, котором мы защищаем

Любопытно отметить, что марксистов обвиняют в том, что они пренебрегают проблемами женщин и игнорируют их. Но марксисты с самого начала вписывали всеобщее избирательное право в свою программу. Это было еще до суфражисток. Элеонор Маркс сражалась в британском профсоюзном движении за равную плату за женщин. Еще в 1848 году Маркс и Энгельс подняли требование об упразднении буржуазной семьи, хотя они признавали, что это невозможно осуществить за одну ночь.

Как только большевистская партия пришла к власти в России в 1917 году, она осуществила самую широкую программу освобождения женщин в истории (а также декриминализовала гомосексуальность) — гораздо более продвинутую, чем все, что было замечено в капиталистическом мире того периода. Большевики продемонстрировали на практике, что свержение капитализма способно гарантировать женщинам и геям гораздо больше, чем любое количество абстрактных придирок о притеснении в целом.

Как заметил Троцкий:

«Революция сделала героическую попытку разрушить так называемый „семейный очаг“, т. е. то архаическое, затхлое и косное учреждение, в котором женщина трудящихся классов отбывает каторжные работы с детских лет и до смерти. Место семьи, как замкнуто мелкого предприятия, должна была, по замыслу, занять законченная система общественного ухода и обслуживания: родильные дома, ясли, детские сады, школы, общественные столовые, общественные прачечные, амбулатории, больницы, санатории, спортивные организации, кино, театры и проч. Полное поглощение хозяйственных функций семьи учреждениями социалистического общества, связывающего солидарностью и взаимной заботой все поколения, должно было принести женщине, и тем самым — любящей чете, действительное освобождение от тысячелетних оков…

Взять старую семью штурмом не удалось. Не потому, что не хватило доброй воли. И не потому, что семья так прочно держалась в сердцах. Наоборот, после короткого периода недоверия к государству, его яслям, детским садам и подобным учреждениям, работницы, а за ними и передовые крестьянки оценили неизмеримые преимущества коллективного ухода за детьми, как и обобществления всего семейного хозяйства. К несчастью, общество оказалось слишком бедно и мало культурно. Планам и намерениям коммунистической партии не отвечали реальные ресурсы государства. Семью нельзя „отменить“: ее надо заменить. Действительное освобождение женщины неосуществимо на фундаменте „обобщенной нужды“. Опыт скоро обнаружил эту суровую истину, которую Маркс формулировал за 80 лет до того». ¹⁷

Важность теории

Какую теорию защищает ММТ? Прежде всего, мы опираемся на идеи Маркса, Энгельса, Ленина и Троцкого, которые выдержали испытание временем и остаются вполне актуальными и справедливыми в мире XXI века. Мы выступаем за идеи Первого Интернационала, документы первых четырех съездов Коммунистического Интернационала (до его сталинистского перерождения) и Переходную программу Троцкого. Эти идеи были развиты и дополнены трудами Теда Гранта в течение десятилетий после смерти Троцкого, которые также являются фундаментальной частью нашего идеологического наследия.

Естественно, что некоторые товарищи, которые присоединились к организации в последнее время, еще не полностью понимают марксистские идеи. Такой процесс, очевидно, требует времени и сам по себе не представляет серьезной опасности. Однако было бы фатальной ошибкой, если бы мы сделали хоть малейшую уступку неправильным, чуждым и мелкобуржуазным отклонениям от подлинного марксизма в наших рядах. Если студент хочет присоединиться к нашей организации, мы говорим ему: вы можете присоединиться к нашей организации, но только если готовы принять марксистское мировоззрение, перспективу пролетарской революции и посвятить себя изучению марксизма. Пожалуйста, оставьте свои предрассудки за дверью.

Маркс писал в письме к Энгельсу (17-18 сентября 1879 г.):

«Если к пролетарскому движению примыкают представители других классов, то прежде всего от них требуется, чтобы они не приносили с собой остатков буржуазных, мелкобуржуазных и тому подобных предрассудков, а безоговорочно усвоили пролетарское мировоззрение». ¹⁸

Троцкистское движение имеет более чем достаточный опыт такого рода. Достаточно указать на пример американской SWP, которая полностью выродилась, потому что они игнорировала рекомендации Троцкого в 1930-е годы. Они завязли в студенческой среде, отказались от классовой точки зрения и приняли все модные мелкобуржуазные идеи: феминизм, черный национализм и т. д., оказавшись в конечном счете в том плачевном состоянии, в котором они пребывают сейчас.

Мы должны разъяснять всем членам организации эти вопросы, повышая их теоретический уровень, чтобы гарантировать, что в ММТ такое развитие событий невозможно. Мы не можем допускать даже самые незначительные уступки, быть терпимыми к самым незначительным проявлениям отсталости такого рода в наших рядах. Позволить мелкобуржуазным идеям проникнуть в организацию — значит подвергнуть ее опасности разрушения как подлинно революционной марксистской силы, способной завоевать рабочий класс и повести его к социалистической революции.

Ленин, подобно Энгельсу, Марксу и Троцкому, никогда не стеснялся в выражениях, нападая на чужие идеи, особенно на радикальную мелкую буржуазию. Мы должны переиздавать то, о чем писал Ленин, Роза Люксембург и Клара Цеткин по вопросу о феминизме. В этом отношении их позиция совершенно ясна. Мы должны открыто заявить о нашем противостоянии интерсекционализму и всем остальным разновидностям «политики идентичности», которые очевидно представляют собой контрреволюционную тенденцию. По этому вопросу нет места двусмысленности: мы должны выразить свою позицию самым ясным и решительным образом.

Мы хотим привлекать в нашу организацию студентов, но тех студентов, которые готовы радикально порвать с мелкобуржуазными идеями и твердо встать на позицию рабочего класса. Наши товарищи-студенты должны повернуться лицом к рабочему классу, к заводам и пролетарским районам, к профсоюзам и рабочему движению. Каждый наш товарищ-студент должен поставить перед собой цель завоевать хотя бы одного молодого рабочего в организацию. В ноябре 1932 года Троцкий писал:

«Революционный студент может помочь только, если он, во-первых, с самого начала проходит через строгий и последовательный процесс революционного самообразования и, во-вторых, если он вступает в революционное рабочее движение еще в студенческие годы. Но, когда я говорю о теоретическом самообразовании, то я имею в виду изучение настоящего, не фальсифицированного марксизма». ¹⁹

Путь наших студенческих товарищей к пролетариату невозможен без вооружения их основами марксистской теории. У многих студентов есть множество путаных идей, которые они впитали в гнилой академической среде. Наша задача — как можно скорее выправить эти ложные идеи. Это невозможно сделать мягко и ненавязчиво. Опыт показывает, что серьезные студенты не будут обижены жесткостью дискуссии, а напротив, будут уважать вас за честность. Те, кто не хотят слушать прямую и твердую аргументацию, делают это не потому, что их оскорбляет наш «тон», а просто потому, что они не могут отказаться от своих мелкобуржуазных идей и предрассудков. Честно говоря, нам не нужны такие люди.

Нам удалось сохранить прочную и идеологически однородную организацию. Это результат десятилетий строгой марксистской идеологической подготовки наших основных кадров.

Однако небольшие ошибки в методе, ошибочные лозунги и формулировки могут перерасти в более серьезные проблемы. Как сказал Ленин, «одна царапина может вызвать гангрену». Мы должны использовать полемику, чтобы поднять политический уровень и понимание товарищей, с тем, чтобы построить Интернационал на прочной основе.

Десятилетия экономического роста в развитых капиталистических странах привели к беспрецедентному вырождению массовых организаций рабочего класса. Это изолировало революционное течение, которое повсюду свелось к небольшому меньшинству. По необходимости, мы научились плыть против течения. В последний период даже некоторые из наших собственных товарищей были затронуты ревизионистскими идеями и скептическими настроениями, с одной стороны, и ультралевым нетерпением, с другой.

Разъяснение наших подлинных идей, методов и традиций не проходило легко, безо всякой борьбы. Это проявилось в серии расколов. Этот процесс отбора не только не ослабил ММТ, но и значительно укрепил нас. Предварительным условием будущего успеха было радикальное размежевание от оппортунистических и ревизионистских тенденций. Как пояснил Ленин, «Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться»²⁰.

Единственная из левых организаций, ММТ серьезно относится к марксистской теории. Теоретическая подготовка кадров — одна из наших самых фундаментальных и актуальных задач. Это основа, на которой мы построим мощную марксистскую тенденцию, укорененную в рабочем классе.