Оригинальная публикация на сайте marxist.com
В один день может казаться, что в стране царит спокойствие и правящая клика прочно держится за власть. Но на следующий день революционные массы уже стоят перед горящим зданием парламента. Полиция испарилась, депутаты разбежались, и премьер-министр тоже сбежал. Фотографии и видео, недавно появившиеся из Непала, поражают. Но ещё более поразительно их сходство с событиями, которые мы уже видели: в Шри-Ланке, Бангладеше, Кении, Индонезии.
Каково значение этих событий? Некоторые левые, впечатленные этими картинами, позволяют течению увлечь себя, не задаваясь вопросом, куда это течение направлено. Они ведут себя как болельщики, а это последнее, что нужно массам в революции.
Другие смотрят на все это более скептически. Они видят Непал, Шри-Ланку или любой другой подобный пример и сравнивают его с той схемой революции, которая находится у них в голове.
Они не видят «советы. Они не видят «рабочие советы». Вместо этого они видят массы, организованные — насколько они вообще организованы — вокруг случайных лидеров или даже просто вокруг хэштегов в соцсетях. Они не видят красных флагов. Они видят флаги Шри-Ланки, Кении, Бангладеша и Непала.
Их немногочисленные требования кажутся туманными и ограниченными, особенно в сравнении с готовой программой социалистической революции. И они указывают на неоспоримый факт, что до сих пор эти революции почти не принесли никаких коренных изменений. С презрением заявляют, что это вовсе не революции, а затем спокойно идут спать и просят разбудить их, когда придет «настоящая» революция.
Как подлинные коммунисты, мы не можем ни поддаваться впечатлениям от того как выглядят эти события на поверхности, ни ожидать, что революции будут укладываться в заранее придуманные схемы. Мы должны добираться до сути конкретных событий и извлекать конкретные уроки.
Так каково же наше отношение к этим разворачивающимся событиям?
Эти революции — от Шри-Ланки до Непала — имеют свои уникальные особенности. Но к настоящему моменту проступают четкие и не вызывающие сомнений закономерности. В совокупности они многое говорят нам о характере эпохи, в которую мы вступили.
Сила масс
Прежде всего следует сказать, что мы не могли бы требовать большего — ни в отношении усилий, ни в отношении героизма — от революционных масс. Они показали, какой колоссальной скрытой силой обладают.
Три года назад, когда народ Шри-Ланки устремился к президентскому дворцу — первой кости домино, что рухнула, — полиция была сметена, словно мошкара. Раджапаксы бежали. Ни одна другая сила в обществе не могла даже отдаленно соперничать с этой мощью.
Режим оказался подвешенным в воздухе в беспомощном состоянии. Революция могла бы сокрушить его прямо тогда. На деле власть действительно находилась в руках масс на улицах. Оставалось лишь объявить старый режим свергнутым. Но массы не осознавали, что власть принадлежала им, и не существовало партии, достаточно авторитетной, чтобы взять власть от их имени.
И потому в тот же вечер, когда эта ошеломляющая победа была одержана, революционным массам ничего не оставалось, кроме как покинуть президентский дворец и разойтись по домам. После этого старый, ненавидимый парламент, в котором преобладала партия Раджапаксов, выбрал нового президента.
5 августа 2024 года режим в Бангладеше оказался в той же ситуации — подвешенным в воздухе. Полиция, развязавшая за недели до этого настоящий террор, объявила «забастовку». На деле они бежали, страшась возмездия масс. 450 из 600 полицейских участков страны превратились в тлеющие руины. Ненавидимую премьер-министра Шейх Хасину военные руководители усадили в вертолет и вывезли из страны.
Революционные массы обладали силой и могли бы организовать собственное революционное правительство. Но и снова они не осознавали своей силы. Старый режим был повержен. Старых генералов и судей следовало бы выкинуть на свалку истории — и это было возможно. Вместо этого студенческие лидеры пошли на переговоры с побежденными генералами. Они согласились на временное правительство во главе с бывшим банкиром, где студенты получили символические министерские посты.
В Кении же, после всех жертв и кровопролития, было достигнуто еще меньше. Руто по-прежнему крепко удерживает власть.
Главная загадка во всех этих случаях — это контраст между подавляющей силой, которую продемонстрировали массы, и тем, как мало на самом деле изменилось.
Причина в одном недостающем факторе, к которому мы будем возвращаться снова и снова: отсутствии революционного руководства. Без руководства царила путаница относительно программы и конечной цели революции. Все эти революции остановились на полпути.
Но тем, кто утверждает, что это вовсе не были революции, мы отвечаем: в подобных обстоятельствах не могло быть никакой другой революции. Ленин дал окончательный ответ на это возражение, отвечая тем, кто отрицал революционное значение Пасхального восстания 1916 года в Ирландии и называл его простым «путчем»:
«Ибо думать, что мыслима социальная революция без восстаний маленьких наций в колониях и в Европе, без революционных взрывов части мелкой буржуазии со всеми ее предрассудками, без движения несознательных пролетарских и полупролетарских масс против помещичьего, церковного, монархического, национального и т. п. гнета, - думать так значит отрекаться от социальной революции, Должно быть, выстроится в одном месте одно войско и скажет: «мы за социализм», а в другом другое и скажет: «мы за империализм» и это будет социальная революция! Только с подобной педантски-смешной точки зрения мыслимо было обругать ирландское восстание «путчем». Кто ждет «чистой» социальной революции, тот никогда ее не дождется. Тот революционер на словах, не понимающий действительной революции». (Ленин, «Итоги дискуссии о самоопределении»)
Проблема руководства
Налицо отсутствие четкого руководства. Но суть в том, что положение масс слишком отчаянное, чтобы ждать, пока этот недостающий фактор появится на сцене. Молодежь менее всего склонна терпеливо ждать, пока условия станут «подходящими».
Еще одной поразительной чертой всех этих революционных потрясений является то, как на сцену ворвалось целое новое поколение молодежи. Лишенные будущего, имея меньше всего, что можно потерять, и больше всего, что можно приобрести, являясь самым энергичным слоем, не обремененным тяжестью прошлых поражений, они повсюду оказались в первых рядах.
В Непале и Кении это называют «революцией поколения Z». В Сербии и Бангладеш мощные студенческие движения, словно громоотвод, привлекли на себя гнев миллионов простых рабочих и бедняков.
Хотя в каждой стране есть свои особенности, именно молодежь в целом выдвинула немногочисленное руководство. Приносят ли они с собой путаницу? Конечно. Но чья в этом вина? Мы отвечаем однозначно: это вина лидеров рабочих организаций, чья обязанность — вести за собой.
Постыдный факт заключается в том, что их трусливое отсутствие стало позорным противовесом мужеству молодежи в авангарде.
Точно так же, как генералы в Кении и Бангладеш держали солдат в казармах, чтобы те не «заразились» революцией, так и тяжелые батальоны рабочего класса были «заперты в казармах» руководителями рабочих организаций.
Это преступно. В конечном счете, только рабочий класс обладает силой, чтобы вырвать капитализм с корнем, ведь именно он является истинным источником всех страданий и нищеты масс.
Молодежь во многих случаях пыталась установить связь с рабочими. Студенты в Сербии, коим стоит отдать должное, справедливо призвали профсоюзы организовать всеобщую забастовку против режима Вучича и проводить массовые собрания (zborovi) на рабочих местах. Но узколобые бюрократы в профсоюзных офисах отвергли все такие призывы, усмотрев в них посягательство на свои маленькие «вотчины».
В Кении жалкий генеральный секретарь профцентра COTU-K даже выступил в защиту реакционного Финансового закона 2024 года, который и спровоцировал это движение!
А в разгар арагалайи («борьбы») на Шри-Ланке в 2022 году идея хартала (революционной всеобщей забастовки) широко распространялась. Но профсоюзы отказались призвать к чему-либо, кроме однодневной забастовки.
Против коррупции
Во всех этих движениях мы видим, как массы направляют свой гнев против самых очевидных и значимые символов, вызывающих их ярость.
Гнилые правящие клики, которые господствуют в стране и которых ненавидят как за их жестокость, так и за их коррупцию, навлекли на себя всю ярость масс: клан Раджапакса на Шри-Ланке; клан Хасины в Бангладеше; клан Руто в Кении; правители и их «золотая молодежь» в Непале; политики, выписывающие себе фантастические прибавки к зарплате в Индонезии; Вучич и его головорезы в Сербии.
Прежде всего, массы в Шри-Ланке, Кении, Бангладеш, Непале, Индонезии и других странах наносят первый удар именно по коррупции.
Многие скептики указывают на это и насмехаются, утверждая, что это доказывает их правоту: мол, это не революции. Настоящая революция, говорят они, должна быть направлена против капитализма, а не против коррупции.
Но коррупция — это лишь самый яркий и крайний симптом всей гнилости самого капиталистического строя. Массы переполнены чувством глубокой несправедливости, ненависти и возмущения, когда они думают о поистине ошеломляющем уровне богатства, который их окружает. Но, как они это видят, это богатство присваивается коррумпированной элитой.
Западные комментаторы называют коррупцию прискорбной особенностью так называемого «третьего мира» и указывают на нее как на причину отсталости. Разумеется, делают они это для того, чтобы скрыть следы империализма — главной причины бедности и отсталости.
Но подобная коррупция процветает во всех капиталистических странах, в том числе и в Европе. Вспомним схожесть между преступлением с обрушением навеса в Нови-Саде в Сербии и железнодорожной катастрофой в Темпи в Греции, которые вывели на улицы огромные массы людей. В обоих случаях виноваты коррумпированные политики. Они считают деньги, полученные через взятки и грязные сделки, в то время как бедняки считают своих погибших, ставших жертвами катастроф, вызванных коррупцией.
Тем временем бедному рикше в Шри-Ланке или Бангладешt достаточно сравнить свои муки голода с помпезными проектами вроде Лотосовой башни в Коломбо или моста Падма через Ганг, чтобы почувствовать огромную пропасть, отделяющую его от правителей. В то время как Джакарта — это живой ад для бедняков, индонезийское правительство занято строительством новой сверкающей столицы, вдалеке от нищеты и грязи нынешней.
Когда массы выходили против режима в Шри-Ланке, в Индонезии, Бангладеше, Непале, они наносили удар именно по этим избалованным лицемерам, этим «вождям нации». Они инстинктивно били прямо по голове этих гнилых клик, и именно это дало нам картину захваченных парламентов, разграбленных президентских дворцов, горящих партийных офисов и резиденций депутатов.
Массы проявили верный инстинкт, нанося удар по этим коррумпированным бандитам, которые, занимая посты, обогащаются до предела. Но в конечном счете, если этих людей отстранить от власти, на их место придут другие. Суть в том, что чтобы покончить с коррупцией, необходимо покончить с господством капитала. А это значит — упразднить частную собственность и сокрушить вооруженные структуры капиталистического государства, которые и составляют подлинный источник власти правящего класса.
Ненависть ко всем партиям
Во всех этих движениях присутствует ощущение, что дело не только в нынешней правящей клике, но что все политики и партии одинаково плохи. Так называемая «оппозиция» в большинстве случаев оказалась не менее прогнившей.
И ненавидят их не только за коррупцию. Сам факт их участия в той же ненавистной парламентской игре и использования того же языка, насквозь пропитанного ложью, пятнает оппозицию так же, как и действующую власть.
Так, в Шри-Ланке наряду с лозунгом «Go home Gota», направленным против коррумпированного президента Готабаи Раджапаксы, массы выдвинули лозунг «Go home 225» — то есть, выгнать всех 225 депутатов парламента.
В Кении молодежь называет парламентариев «MPigs» (игра слов: «Members of Parliament» и «свиньи»). И совершенно верно! Принимая законы, обрекающие бедных на еще большую нищету, эти «MPigs» — все до единого — погружают свои рыла в корыто парламентских расходов и привилегий. Кенийская молодежь не хочет иметь ничего общего с Руто, но не хочет также ничего общего и с оппозиционными лидерами вроде Одинга, который вскоре спрятался за сапогом Руто страшась революционной молодежи.
Их лозунг «без племени, без лидера, без партии» выражал очень здоровый инстинктивный протест против всех этих племенных-капиталистических банд, которые в Кении называются «политическими партиями».
Но если все существующие партии — это лишь инструменты той или иной коррумпированной фракции правящего класса, значит ли это, что рабочие и молодежь могут вообще обойтись без партии? Нет. Ситуация настоятельно требует появления собственной партии и руководства, которые будут представлять их интересы.
Левые не лучше
Это неприятие всех политических партий также отражает тот факт, что в большинстве случаев так называемые «левые» партии столь же плохи, как и правые!
В некоторых случаях «левые» стали столь же коррумпированными, как и правые партии. Нередко эти завистливые карьеристы оказываются даже хуже, придавая самому слову «левые» невыносимый зловонный оттенок.
Речь идет не просто о каком-то моральном дефекте или недостатке левых. Это разложение уходит корнями в ложные теоретические принципы. Особая ответственность за это плачевное положение дел лежит на сталинизме с его вредоносной теорией «этапов». Именно она напрямую привела многие левые партии к союзу с худшими, самыми прогнившими элементами правящего класса.
Согласно этой теории, самые насущные задачи в слаборазвитых странах — это не социалистические задачи, а буржуазно-демократические. В этом есть доля истины.
Самым ясным и настоятельным стремлением масс в отсталых капиталистических странах вроде Непала, Бангладеш, Шри-Ланки и Индонезии является слом коррумпированного и произвольного правления существующих режимов. Прежде всего, массы, живущие под гнетом этих жестоких режимов, хотят свободно дышать. Они жаждут демократических прав.
В самих этих задачах нет ничего изначально социалистического. Это то, что марксисты называют «буржуазно-демократическими» задачами.
Но из этого положения о том, что революция сталкивается с буржуазно-демократическими задачами, сталинистская теория «этапов» делает вывод, что необходимо искать «прогрессивное» крыло буржуазии, чтобы оно возглавило революцию. И лишь после многих лет капиталистического развития, которое должен запустить «национально-буржуазный этап» революции, страна якобы созреет для социализма.
Есть только одна маленькая «ложка дегтя». Никакого такого «прогрессивного» крыла капиталистического класса сегодня не существует ни в одной отсталой стране. Это полностью паразитический класс, целиком зависящий от империализма. Он смертельно боится революционных масс и особенно единственного последовательно революционного класса в обществе — рабочего класса. Все их политики, действия и заявления это подтверждают.
В поисках химеры «прогрессивного» крыла капиталистического класса сталинисты оказывались цепляющимися за фалды одного или другого прогнившего клана.
Коммунистическая партия Бангладеша десятилетиями поддерживала «Авами лиг» Хасины и ее отца, Муджиба. Они изображали «Авами лиг» как «прогрессивных» защитников национального освобождения Бангладеша и оправдывали свою постоянную поддержку тем, что «светская» «Авами лиг» якобы меньшее зло по сравнению с религиозными фундаменталистами из «Джамаат-э-Ислами».
Теперь же они дисредитируются наравне с Хасин, тогда как реакционеры из «Джамаат-э-Ислами» могут выставлять себя мучениками режима «Авами лиг» Хасин.
Поскольку нет революционной партии, которая смогла бы связать вопрос коррупции с капитализмом, на сцену вышли исламисты и начали говорить о «борьбе с коррупцией» сами. «Да, мы тоже против коррумпированных политиков», — заявляют они. — «Нам нужна более чистая политика, новые лица вместо старых». Эти реакционеры переводят обвинения в коррупции с капитализма на другие якобы причины — такие как отсутствие морали или благочестия у светских.
После десятилетнего вооруженного восстания маоисты в 2006 году пришли к власти на гребне революционной волны. Что они сделали? Немедленно подписали общий 12-пунктовый договор вместе с откровенно буржуазными партиями, вроде «Непальского конгресса», и с тех пор страна управляется коалициями так называемых «коммунистов» с этими буржуазными элементами.
Оправданием этому служило утверждение, что все «прогрессивные», «антифеодальные» силы должны объединиться, чтобы подавить монархию и построить республику. Это, по их мнению, приведет к развитию непальского капитализма, который на определенном этапе создаст базу для социалистической революции в Непале.
Но с 2008 по 2025 год не было зафиксировано никакого прогресса. Непал опустился со 140-го на 145-е место из 193 стран в Индексе человеческого развития. Тысячи молодых людей ежегодно бегут от бедности за границу, и в результате треть ВВП страны составляют денежные переводы мигрантов.
Управляя государством от имени капиталистического класса полтора десятилетия, маоистские политики сами стали объектом ненависти масс. Они погрязли в коррупции не меньше, чем откровенно буржуазные партии.
Среди «детей непо», чье показное богатство спровоцировало недавние события, мы находим таких, как Смита Дахал, щеголяющую сумочками, стоящими в десятки раз больше средней месячной зарплаты непальского рабочего. А ее дед — никто иной, как председатель Прачанда, бывший лидер маоистских партизан.
«Цветные революции»?
Существует точка зрения — популярная среди сторонников добродетелей нового «многополярного» мира, — что происходящее на самом деле является полной противоположностью революции. Они говорят, что это контрреволюции или «цветные» революции. То есть тайные заговоры западных разведывательных агентств, призванные манипулировать массами.
То же самое часто говорили и об «арабской весне», которая во многом напоминала нынешнюю волну революций. Мы можем понять, почему некоторые люди ошибочно считают ее результатом заговора. Рабочий класс в Египте не смог взять власть. Результат? Ас-Сиси сменил Мубарака, и сегодня в Египте дела в сто раз хуже, чем в 2010 году. В Ливии и Сирии империалисты сумели ввергнуть эти страны в варварскую гражданскую войну.
Тот факт, что нынешняя волна революций сосредоточена в Южной Азии, и что некоторые из сотрясаемых режимов склонялись к Китаю, придает правдоподобие идее, что это спланированная смена режимов со стороны Запада.
Есть некоторая ирония в самой мысли о том, что мы сейчас наблюдаем волну цветных революций.
Сторонники «многополярности» утверждают, что левые должны бороться с империализмом, поддерживая «прогрессивные», «антиимпериалистические» буржуазные режимы в «Глобальном Юге». Но они слепы к тому факту, что именно потому, что левые долгие годы защищали ту же самую химеру «прогрессивной», «антиимпериалистической» национальной буржуазии, они и утратили доверие, оставив вакуум, в который пытаются втиснуться реакционные силы!
Идея о том, что речь идет о «цветных революциях», ложна. Заговоры не объясняют того, что мы видим. Но это ложная идея, содержащая долю истины. Без революционного руководства контрреволюция может взять верх, империалисты могут найти возможности для вмешательства, а события способны принять крайне реакционный оборот.
Мы должны прямо сказать: итог этих революций это подтверждает, и именно этот урок необходимо усвоить.
В Сирии неспособность революции сформулировать пролетарскую программу позволила империалистам перехватить движение и превратить его в исламистский мятеж. Точно так же молодежное восстание в Иране 2018 года, не сумевшее выработать ясный классовый подход, оказалось втянуто в орбиту либеральной оппозиции, поддерживаемой Западом.
А в более свежих примерах? В Кении Руто остается у власти. Холодный факт: молодежь не смогла свергнуть его лишь днями массовых акций. В Бангладеш и Шри-Ланке старый режим был свергнут. И все же во всех трех странах правительства проводят политику жесткой экономии и атакуют рабочий класс и бедноту по указке МВФ. Все вынуждены проводить эту политику, потому что при капитализме возможна только такая политика.
На фоне бурного энтузиазма по поводу «восстановления» в Шри-Ланке, еще в прошлом году уровень бедности оставался вдвое выше, чем в начале 2022-го. Молодежь стремится эмигрировать, если может, или же оказывается в ловушке бесконечной работы ради выживания. В Бангладеш с июля 2024 года было потеряно около 2,1 миллиона рабочих мест.
Условия продолжают ухудшаться. Суть дела в том, что коренная причина страданий и недовольства масс заключается в кризисе капитализма, и эти революции не затронули корень капитализма.
Коррупция также не была побеждена. В Бангладеше студенческие лидеры растеряли большую часть своего авторитета. «Вишенкой на торте» стало то, что произошло с системой квот, которая и спровоцировала революцию в Бангладеш. В прошлом году студенты мобилизовались ради ликвидации дискриминации: а именно, ради отмены квот на хорошо оплачиваемые должности в государственном секторе для членов семей ветеранов войны за независимость 1971 года. Эта система де-факто обеспечивала рабочие места прихвостням Хасины и режима Авами Лиг.
Эта система квот действительно была отменена… и заменена квотой на рабочие места для членов семей ветеранов восстания июля 2024 года!
Все, что возможно при капитализме, — это передел добычи, но сам грабеж не прекращается.
Незавершенные процессы
Революции — это не одноактные драмы, и эта история еще не закончена. В Шри-Ланке, Непале и Бангладеше ненавистные старые режимы были свергнуты. Массы одержали первые победы, которые ослепляли своей яркостью. Но при более внимательном рассмотрении оказывается, что победа была скорее кажущейся, чем реальной. Голова режима исчезла, но старое государство, старая правящая классная прослойка всё ещё удерживает власть.
Здесь есть аналогия с тем, что произошло в России в феврале 1917 года.
Российские рабочие вышли на сцену революционной всеобщей забастовкой. Через несколько дней царь был вынужден отречься. Было создано Временное правительство. Но когда энтузиазм улегся, выяснилось, что старые монархические генералы и чиновники остались на своих местах. Капиталисты по-прежнему владели фабриками, помещики по-прежнему контролировали землю. Это было самодержавие без самодержца.
Победа не могла считаться полной, пока старое государство не было разрушено и рабочие сами не взяли власть. Это произошло в Октябрьской революции 1917 года. И возможно это стало только благодаря существованию партии большевиков, которая прояснила цели революции и сумела завоевать рабочий класс и другие угнетенные массы России под свои знамена.
Если бы большевиков не было, старая правящая элита вполне могла бы ввергнуть Россию в варварство. На горизонте маячила бы гражданская война, сопровождавшаяся погромами. С большой вероятностью Россия была бы разделена между империалистическими державами, и многие миллионы людей погибли бы.
Иными словами, Россию постигла бы та же участь, которую сегодня переживает Судан. Там революционные массы имели идеальную возможность захватить власть в 2019 году. Руководство упустило этот шанс, и теперь страна разрывается на части варварской гражданской войной между двумя реакционными вооруженными бандами и различными империалистическими державами, стоящими за ними.
Разумеется, столь разрушительный реакционный исход, который мы наблюдаем сейчас в Судане, вовсе не является неизбежным. Сила рабочего класса и целый ряд других факторов играют роль в определении исхода. Но всё же это остаётся жестоким предупреждением.
Кто следующий?
Революционные события, которые мы наблюдали, вероятно, будут продолжать разворачиваться на протяжении ряда лет в Шри-Ланке, Бангладеше, Непале, Индонезии, Кении и других странах. Будут подъемы и спады, и, без сомнения, даже новые вспышки восстаний.
Если история большевизма с 1903 по 1917 годы учит нас чему-либо, так это тому, что партия должна быть создана заранее, до революции, если она хочет сыграть решающую роль. Мы не решаемся утверждать, что революционная партия не может быть построена в условиях революции, но сделать это — совсем не простая задача.
То, что мы хотим сказать сейчас, мы обращаем к самым передовым революционным рабочим и молодежи во всем остальном мире, где революция пока еще не потрясла общество. Задача создания революционной партии должна быть решена безотлагательно и прямо сейчас! Все приведенные нами примеры указывают именно на это.
Необходимо время, чтобы создать кадры будущей массовой революционной партии. Но времени у нас в избытке нет. Условия, породившие революции во всех упомянутых странах, стремительно назревают повсюду.
Поразительно, насколько схожими были условия, приведшие к этим революциям.
На первый взгляд, это были даже не самые кризисные страны в мире. Отнюдь. Темпы их экономического роста поражали настолько, что экономисты из развитых капиталистических стран могли бы позавидовать.
С 2010 по 2024 год, исключая пандемийный 2020-й, Непал демонстрировал среднегодовой рост в 4,7 процента; Кения — 5,2 процента; Индонезия — 5,23 процента. Шри-Ланка раньше вошла в кризис, но и там в 2010–2018 годах рост в среднем составлял 6,43 процента в год.
Но стоит лишь взглянуть глубже — и что мы видим? Чрезвычайно неравномерный рост, рост безработицы, хроническая бедность и гора непосильных ростовщических долгов перед империалистами. А самое угрожающее для правящего класса — это высокая безработица среди молодежи и отсутствие достойного будущего.
В Шри-Ланке в 2021 году безработица среди молодежи составляла 25 процентов — в четыре–пять раз выше среднего уровня. В Индонезии 7 миллионов из 44 миллионов молодых людей были безработными. В Бангладеше менее одного из пяти молодых людей в возрасте 25–29 лет имел стабильную работу с контрактом дольше года. До пандемии 39 процентов выпускников в Бангладеше были безработными.
«У нас нет ни работы, ни будущего, — сказал один из кенийских молодых людей. — Так что у нас полно времени, чтобы свергнуть вас, и нам нечего терять, сражаясь с вами».
Являются ли эти черты уникальными для этих стран? Нет. Они поразительно похожи на условия во множестве других стран.
По состоянию на 2023 год, 21 страна, где проживает 700 миллионов человек, уже были банкротом или стояла на грани банкротства. 3 миллиарда человек во всем мире живут в странах, которые тратят больше на выплату процентов по долгам, чем на здравоохранение или образование.
Даже в «сытые годы» массы уже изо всех сил старались держаться на плаву. Особенно это касается бедных и так называемых стран со средним доходом, у которых не было резервов, чтобы выдержать разрушительные последствия кризиса, начавшегося с пандемией COVID-19.
Когда революция охватила Шри-Ланку в 2022 году, мы предсказали, что подобные события начнут происходить одна за другой в других странах, так как у них есть те же коренные причины. Так и случилось, и мы уверенно предсказываем, что список этих стран еще далеко не полный. Правящие классы Индии и Пакистана — и их многочисленная «золотая молодежь» — должны дрожать от ужаса, наблюдая за происходящим.
Эта революционная волна началась в бедных, менее развитых странах, но она не останется ограниченной ими. Как объяснял Троцкий: «Подагра начинается с мизинца или с большого пальца ноги, но, раз начавшись, доходит до сердца».
Пламя революции уже облизывает окраины Европы в Сербии, а движение bloquons tout (Заблокируем все) во Франции показывает, что революция действительно прокладывает себе путь к самому сердцу. Мир охвачен огнем, и революционные взрывы — это повестка дня. Мы должны осознать этот факт и все, что из него вытекает, в плане ответственности, которую он возлагает на нас, как на революционеров, и безотлагательное созидание.