Социальная реформа или революция: руководство по чтению

Используйте это руководство для чтения, чтобы понять и обсудить классику марксизма, написанную Розой Люксембург.

Введение

Люксембург ставит вопрос о «революции против реформизма». Она отмечает, что ранее этот вопрос не рассматривался, поскольку борьба за реформы (улучшение условий жизни рабочих при капитализме) всегда была ключевой частью марксистского движения. Однако марксисты рассматривают эту борьбу как путь, через который рабочий класс организуется и осознает свою силу — а не как конечную цель, которой является социалистическая революция. В противоположность этому ревизионистская тенденция в рядах немецких социал-демократов (СДПГ), особенно сосредоточенных вокруг Эдуарда Бернштейна, начала продвигать идею, что социал-демократия должна ограничиться борьбой за реформы, а не за революцию. Эдуард Бернштейн утверждал, что таким образом социалисты смогут постепенно преобразовать общество.

Книга Люксембург — это полемика против этой тенденции. Она объясняет, что для того, чтобы победить реформизм в партии, необходимо уделять особое внимание обучению рабочих марксистской теории. Идеи реформизма, объясняет она, отражали мелкобуржуазную природу академиков и «теоретиков» в партийном аппарате. Они хотели пойти на уступки капиталистам и в конечном счете отбросить классовую борьбу в пользу сотрудничества. Если бы рабочие уверенно разбирались в теории, то они смогли бы противостоять этому:

«Только когда огромная масса рабочих возьмет в свои руки острое и надежное оружие научного социализма, все мелкобуржуазные наклонности, все оппортунистические течения сойдут на нет».

Вопросы для обсуждения:

Что мы знаем о предыстории этой книги?
Есть ли параллели с сегодняшним днем?
Почему Роза Люксембург утверждает, что реформизм отражает мелкобуржуазную тенденцию в партии?

Глава 1: Оппортунистический метод

В этой главе Люксембург более подробно рассказывает о теориях выдвигаемых Бернштейном. Как и все ревизионисты, Бернштейн сначала утверждал, что его работы являлись простым развитием теорий Маркса и Энгельса, но на самом деле они полностью им противоречили. Одна из ключевых идей марксизма заключается в том, что капитализм периодически выливается в экономические кризисы. Иногда это глубокие, всеобщие кризисы, которые ставят под угрозу всю систему. Однако Бернштейн отвергает эту идею, говоря, что капиталистическая система может приспособиться и избавиться от возможности впадать в кризис. Это исключает часть научной основы социализма — тот факт, что противоречия присущи капиталистической системе. Уберите это, и социализм станет просто «хорошей идеей», а не исторической необходимостью.

Читатели должны заметить, что в этой главе и в остальных частях книги Люксембург использует термин «крах». Ее использование этого термина может быть неверно истолковано. Люксембург утверждает:

«Бернштейн отвергает первое из перечисленных основных положений научного социализма. Он утверждает, что капиталистическое развитие не идет навстречу всеобщему экономическому краху. Но при этом он оспаривает не только определенную форму гибели капиталистического строя, но и самую возможность его гибели».

Позже в этом же разделе Люксембург пишет:

«Или социалистический переворот по-прежнему вытекает из внутренних противоречий капиталистического строя, — тогда вместе с этим строем развиваются и его противоречия, и результатом их будет в свое время крушение его в той или иной форме».

Можно интерпретировать Люксембург так, будто капитализм просто самостоятельно разрушится, перейдя в социализм. Позиция марксизма не такова. Хотя капитализм и переживает периоды острых, органических кризисов, он никогда просто не «разрушится» и не уничтожит сам себя, а социализм автоматически не заменит его. За социализм нужно сознательно бороться, хотя, конечно, кризисы капитализма закладывают основу для победы социализма. Люксембург, конечно, не думала, что социализм «автоматически» заменит «разрушенный» капитализм, поскольку она была одной из ведущих участниц сознательной борьбы за активное и политическое свержение капитализма.

Вопросы для обсуждения:

Чтобы понять следующие главы, важно знать, что марксисты думают о капиталистическом кризисе. В чем заключаются противоречия системы, и почему марксистам так важно их обсуждать?
Как эта дискуссия связана с вопросом о материализме и идеализме?

Глава 2: Приспособление капитализма

Эта глава представляет собой обсуждение различных способов, с помощью которых, по мнению Бернштейна, капитализм может приспособиться и избежать кризиса. Люксембург объясняет, что эти способы на самом деле ведут капитализм к более глубокому кризису или в лучшем случае никак не предотвращают возникновение экономического кризиса.

Подробно рассматривается вопрос о кредите. Кредит временно позволяет системе выйти за свои пределы, так как он может расширить рынки, доступные капитализму в краткосрочной перспективе. Однако, как объясняет Люксембург, кредит также усугубляет все противоречия, уже существующие в капитализме. Фактическая роль кредита заключается не в том, чтобы кредитовать рабочих, чтобы обеспечить их покупательную способность, а в том, чтобы дать капиталистам доступ к более быстрому капиталу (капиталу других людей) для инвестирования в их бизнес. Кроме того, огромная гибкость, которую он обеспечивает, делает капитализм еще более анархичным чем раньше путем поощрения спекуляций, которые не связаны с чем-либо в реальной экономике. Все это увеличивает интенсивность кризиса перепроизводства.

Кроме того, кредит не связан ни с какой стоимостью в экономике, это просто обещание заплатить позже. Поэтому «при первых признаках застоя кредит сокращается, не приходит на помощь обмену там, где это как раз надо, не производит действия и оказывается бесцельным там, где он еще функционирует и таким образом сокращает во время кризисов способность потребления до минимальных размеров».

Бернштейн утверждает, что союзы предпринимателей и картели могут организовываться между собой и минимизировать некоторую анархию рынка. Но хотя национальные картели могут снизить конкуренцию внутри страны, они делают это за счет обострения конкуренции на мировом рынке, что приводит к торговым войнам и международным экономическим кризисам. И эти капиталистические картели просто усиливают противоречия между организованными капиталистами и рабочими.

Далекие от предотвращения экономических кризисов, эти методы лишь усугубляют их.

Вопросы для обсуждения:

Бернштейн утверждает, что капиталистического кризиса можно избежать с помощью кредита — но так же поступают и многие современные экономисты. Где мы можем увидеть эти идеи в политике сегодня?
Почему кредит является «могущественным инструментом для формирования кризисов»? Есть ли примеры, которые вы можете привести?
Почему Бернштейн утверждает, что организации работодателей (союзы предпринимателей и картели) могут помочь капитализму приспособиться?
Каковы контраргументы Люксембург на это?
«Капиталистические комбинации обостряют противоречие, существующее между международным характером капиталистической мировой экономики и национальным характером государства». Как это соотносится с такими вопросами, как рост протекционизма во многих странах сегодня?
Бернштейн также упоминает о продолжающемся существовании среднего бизнеса. Почему, по его мнению, это противоречит марксистским представлениям о кризисе капитализма? И почему это не так?

Глава 3: Введение социализма путем социальных реформ

В этой главе рассматривается роль, которую может играть борьба за социальные реформы при капитализме. Бернштейн утверждает, что эта борьба за экономические реформы и улучшение условий жизни рабочих может в конечном счете привести к социалистическому преобразованию общества. Однако при капитализме реформы носят весьма ограниченный характер.

Хотя организованное профсоюзное движение может пытаться защищать права рабочих, в итоге это сводится к борьбе за повышение зарплаты, сокращение рабочего дня и предотвращение увольнений, где это возможно. Это ни в коей мере не бросает вызов эксплуатации, присущей капиталистической системе. Организованное профсоюзное движение может регулировать эксплуатацию, но не трансформирует сам процесс производства.

Кроме того, когда государство внедряет трудовое законодательство, оно едва ли действует в защиту рабочих. Социальные реформы, проводимые государством, служат интересам поддержания капитализма, даже если в краткосрочной перспективе причиняют капиталистам некоторые неудобства.

«И если Бернштейн ставит вопрос, много или мало социализма содержит фабричный закон, то мы можем его уверить, что самый лучший из фабричных законов содержит в себе ровно столько же социализма, сколько и постановление магистрата об уборке улиц и зажигании газовых фонарей, которое тоже ведь есть «общественный контроль».

Поэтому, когда капитализм переживает кризисы, профсоюзное движение часто оказывается в проигрышном положении. Вместо того, чтобы воспользоваться моментом и преобразовать общество, та часть рабочего движения, которая ограничивается реформами, вынуждена вести оборонительную борьбу, пытаясь не допустить, чтобы завоевания прошлого были сведены на нет. Чтобы компенсировать потери на рынке, капиталисты пытаются еще сильнее нанести удар по заработной плате и условиям труда. Государство тоже сворачивает социальные реформы, чтобы предоставить капиталистам больше возможностей для получения прибыли.

Решение этой проблемы заключается в том, чтобы не ограничиваться борьбой за реформы, а вести политическую борьбу за свержение капитализма. Это не значит, что за эти реформы не стоит бороться, но они не приведут нас автоматически к социализму.

Вопросы для обсуждения:

Каковы ограничения в борьбе лишь за экономические реформы?
Если реформы всегда будут откатываться обратно, почему борьба за них так важна?
Если государство представляет класс капиталистов, зачем ему вообще вводить трудовое законодательство?

Глава 4: Таможенная политика и милитаризм

В этой главе рассматривается роль, которую государство, и в частности парламентаризм, может играть в обществе. В классовом обществе государство организовано так, чтобы представлять интересы правящего класса. Государство будет проводить социальные реформы только в том случае, если они также отвечают интересам капиталистов.

Может возникнуть конфликт между интересами развития капитализма в целом и интересами отдельных капиталистов или капиталистов в конкретной стране. В этом случае государство встает на сторону последних — например, проводит протекционистскую политику для защиты внутренних рынков или начинает войны не для распространения капитализма, а для защиты одной группы капиталистов от другой. Таким образом, мы видим, что государство представляет не интересы общества в целом, а одних лишь капиталистов.

Поэтому зачем государству вообще внедрять социализм? Бернштейн говорит, что поскольку демократия теперь распространяется на массы, они неизбежно будут голосовать в своих интересах, и это может стать постепенным путем для внедрения социализма. Но это противоречит классовому характеру государства и тому, что мы знаем из истории. Несмотря на «демократическую форму», парламент — инструмент правящего класса. Чем ближе рабочие к избранию социалистического парламента, тем больше иллюзия демократии будет приноситься в жертву ради сохранения реальной функции государства.

Вопросы для обсуждения:

Какую роль играет государство в классовом обществе? Почему оно необходимо?
Что изменилось в государстве конкретно при капитализме?
«Как только демократия проявляет тенденцию к отрицанию своего классового характера и превращается в инструмент представления реальных интересов населения, демократические формы приносятся в жертву буржуазией и ее государственными представителями». Можете ли вы назвать какие-нибудь современные примеры этого?
Если мы не можем использовать капиталистическое государство для осуществления социализма, зачем вообще участвовать в парламентской политике?

Глава 5: Последствия социального реформизма и общая природа реформизма

В этой главе Люксембург объясняет, как принятие теории Бернштейна — теории реформизма — повлияет на реальную политическую ситуацию. Люксембург объясняет, почему марксисты участвуют в борьбе за социальные реформы — это способ подготовить пролетариат к приходу к власти. Реформисты же, наоборот, не заинтересованы в захвате власти — только в создании краткосрочных улучшений жизни рабочих в рамках ограничений капитализма. Другими словами, марксисты стремятся использовать эту борьбу для создания «субъективного фактора» — организации рабочих, готовых свергнуть капитализм, — в то время как Бернштейн утверждает, что социальные реформы объективно приведут к концу капитализма.

Однако, поскольку мы уже показали, что социальные реформы сами по себе не приведут к концу капитализма, каковы практические последствия этой теории? Социализм не наступит автоматически. Объективным условием свержения капитализма является кризис — обострение всех глубинных противоречий внутри капитализма. Но необходим и субъективный фактор. Рабочий класс должен осознать, что выход из этих противоречий возможен только путем социалистического преобразования общества.

Реформизм Бернштейна в конечном счете построен на не диалектическом и идеалистическом понимании капитализма. Он не анализирует капиталистическую экономику как единое целое, а рассматривает каждую ее часть как нечто отдельное. Лучше всего это видно на примере его аргумента о том, что система может просто избавиться от кризиса перепроизводства. На самом деле капитализм, как и все остальное в мире, — это система, которая работает диалектически. Каждая часть влияет на другую часть. Противоречия перетекают друг в друга, причем временное разрешение одного противоречия приводит лишь к усилению другого. В этом разделе Люксембург указывает на то, что если избавиться от кризисов перепроизводства, то исчезнет регулярное разрушение производительных сил. Затем она говорит, что именно это разрушение производительных сил подрывает тенденцию нормы прибыли к падению, что, по ее мнению, представляет собой гораздо большую угрозу для капитализма, чем кризисы перепроизводства. Это не совсем так — у капитализма есть множество других способов подорвать тенденцию к снижению нормы прибыли — например, открытие новых рынков или снижение заработной платы. Тем не менее, ее основная мысль совершенно верна: разрешение одного из противоречий капитализма лишь обостряет другие. Бернштейновский способ понимания мира не только отвергает марксистскую экономику, но и отказывается от метода диалектического материализма.

Вера в то, что капиталистическую экономику можно как-то «исправить», и отказ готовить рабочий класс ко взятию власти означают, что так называемые социал-демократы в итоге движутся в противоположном направлении, становясь инструментом буржуазной демократии. Вместо того, чтобы способствовать построению социализма, они активно поддерживают капитализм.

Вопросы для обсуждения:

Каким образом борьба за реформы является «средством направления и воспитания пролетариата для подготовки к захвату власти»?
Какую роль играют реформистские политические партии в капиталистической системе?
Что такое «субъективный фактор»? Почему так важно его подготовить?
Есть ли что-то, чего не хватает в объяснении Люксембург субъективного фактора?
Почему Люксембург описывает реформизм Бернштейна как «теорию застоя в социалистическом движении, построенную с помощью вульгарной экономики на теории капиталистического застоя»?
Как эта теория «капиталистического застоя» контрастирует с тем, как марксисты понимают мир?

Глава 6: Экономическое развитие и социализм

В этой главе Люксембург более подробно останавливается на идеализме Бернштейна. Она объясняет, как Бернштейн подбирает статистику, чтобы опровергнуть анализ капитализма Маркса — например, как он якобы опровергает идею концентрации капитала, указывая на существование акционеров и среднего бизнеса. Но у него очень поверхностный взгляд на капитализм — он ошибочно принимает поверхностный взгляд за то, как система функционирует на самом деле. В действительности каждый акционер не становится отдельным капиталистом. Акционерные компании просто объединяют небольшие суммы сбережений отдельных людей, и при достаточном количестве индивидуальных вкладов количество переходит в качество, а сбережения становятся капиталом. «Капиталист» это не отдельный человек, а социальная и экономическая категория. Это также объясняет одержимость реформаторов, таких как Бернштейн, средним классом. Поскольку в действительности они не заинтересованы в избавлении от классовых антагонизмов, они просто хотят как можно больше уменьшить их влияние. Вместо того, чтобы избавиться от капиталиста и рабочего, реформисты просто хотят перевести как можно больше рабочих в категорию среднего класса или мелкой буржуазии.

Отказ от научного социализма наиболее ярко проявляется в отношении Бернштейна к трудовой теории стоимости — он утверждает, что это просто абстракция реальных товаров. Он игнорирует тот факт, что трудовая теория стоимости основана на реальном, научном анализе капиталистической экономики. Она показывает, что меновая стоимость каждого товара основана на содержащемся в нем общественно необходимом рабочем времени. Это также объясняет, почему у нас есть деньги — они выступают в качестве всеобщего эквивалента для меновой стоимости различных товаров. Природа денег остается полной загадкой для буржуазных экономистов.

Марксисты способны анализировать экономику таким образом, потому что мы рассматриваем ее не как некую вечную систему, а как конкретное историческое явление.

Вопросы для обсуждения:

Люксембург говорит, что «величайшим завоеванием развивающегося движения пролетариата было обнаружение в экономическом состоянии капиталистического общества оснований для поддержки перехода к социализму». Почему это так важно?
«Бернштейн, с другой стороны, помещает осуществление социализма в возможность сделать бедных богатыми. То есть он помещает ее в ослабление классовых антагонизмов и, следовательно, в мелкую буржуазию». Наблюдается ли эта тенденция в реформизме сегодня?
Почему трудовая теория стоимости важна для марксизма?
Как вы думаете, почему так много реформистов отвергают трудовую теорию стоимости?

Глава 7: Кооперативы, профсоюзы, демократия

В этой главе обсуждаются предложения Бернштейна по реализации социализма реформистскими методами. В частности, речь идет о профсоюзах и кооперативах (с экономической стороны), а также об использовании демократии.

Бернштейн утверждает, что профсоюзы могут быть использованы для уменьшение прибыли капиталистов путем борьбы за повышение заработной платы (и, следовательно, превращения любой прибыли, которую капиталист мог бы получить мгновенно, в более высокую заработную плату). Однако, как мы уже говорили, профсоюзы в капиталистической системе не могут в полной мере взять под контроль закон о зарплате — рабочие могут лишь бороться за чуть больший кусок пирога. Кроме того, как видно сегодня, рост производительности труда и усиление конкуренции на рынке труда приводят к тому, что профсоюзам приходится вести все более оборонительную борьбу, поскольку реформы прошлого подвергаются нападкам. Люксембург сравнивает это с «трудом Сизифа» — древнегреческим мифом о царе, который был обречен постоянно толкать валун в гору, который, достигнув вершины, снова скатывался вниз.

А что же тогда с кооперативами? Точно так же, как профсоюзы должны контролировать заработную плату и, следовательно, промышленные прибыли, кооперативы должны контролировать коммерческие прибыли.

Проблема с кооперативами заключается в том, что они функционируют в рамках капиталистической системы и поэтому должны подчиняться законам рынка. В конечном счете работники этих предприятий либо должны эксплуатировать себя до такой степени, чтобы предприятия в итоге стали полностью капиталистическими, либо компания разорится. Кооперативы производителей могут продолжать существовать только тогда, когда их поддерживают потребительские кооперативы, но очевидно, что это лишь часть капиталистической экономики. В то время как сельскохозяйственные кооперативы довольно распространены, кооперативы в промышленности и строительстве не существуют. Кооперативы — это не более чем украшение капиталистической экономики.

В обоих случаях мы видим, что Бернштейн полностью отбросил борьбу с капиталистическим способом производства — эксплуатацией. Вместо этого он хочет бороться с симптомами капитализма на индивидуальной, мелкомасштабной основе. Естественным результатом этого является не социалистическое общество, а возврат к крестьянской коммуне!

Поскольку Бернштейн отбросил всякую идею борьбы с материальной основой капитализма — даже отрицая, что закон прибавочной стоимости является не более чем абстракцией, — остается только идеалистический путь. Вместо того, чтобы бороться за преобразование общества, Бернштейн предлагает просто вежливо убедить капиталистов быть более справедливыми и честными в распределении своей прибыли.

Можно ли это сделать с помощью демократии? Только если вы верите (как это делают реформисты), что демократия — это система, которая может преодолеть классовый антагонизм и объединить нацию. Это не может быть дальше от истины. Вместо демократии как таковой существуют множество различных видов демократии, которые выражают различные формы классового общества, а не возвышаются над ними. Буржуазная демократия, как и демократия древнегреческих рабовладельческих обществ, в конечном итоге выражает интересы правящего (капиталистического) класса.

Капитализм и демократия не связаны между собой неразрывно. Из истории мы видим, что капитализм может использовать абсолютные монархии, тоталитарные диктатуры и даже теократии. Хотя на данный момент во многих развитых капиталистических странах демократия считается идеальным методом классового правления, это может измениться. На самом деле Люксембург утверждала, что либерализм и демократия становились все более бесполезными для немецкого правящего класса во многом из-за страха перед растущим рабочим движением.

Правящий класс быстро откажется от любых демократических уступок, на которые он ранее пошел, если это было необходимо для предотвращения прихода коммунистов к власти. Реформисты часто констатируют, что революционные социалисты хотят «игнорировать» демократию — как будто буржуазная демократия является единственно возможной. Да, буржуазная демократия — это фарс. Но в итоге только организованный рабочий класс сможет защитить подлинную демократию, демократию подавляющего большинства — рабочую демократию.

Вопросы для обсуждения:

Какую роль играют кооперативы в капиталистической экономике? Должны ли мы поддерживать кооперативы в принципе?
Почему социалисты не выступают за возвращение к «докапиталистическим условиям»?
Зачем капиталистическим странам демократия? Почему не все капиталистические страны являются либеральными демократиями?
«Нынешние проявления политической реакции являются для Бернштейна лишь «вытеснением». Он считает их случайными, сиюминутными и предлагает не учитывать их при выработке общих принципов рабочего движения». Наблюдаем ли мы эту тенденцию сегодня?
Насколько верно, что демократия исчерпывает свою полезность для буржуазии? А что насчет либерализма?
Как вы думаете, почему Роза Люксембург говорит, что «тот, кто хочет укрепить демократию, должен хотеть укрепить, а не ослабить социалистическое движение»?

Глава 8: Завоевание политической власти

В этой главе мы больше говорим о необходимости пролетарской революции. Реформисты утверждают, что законодательные изменения и революция достигают одной и той же цели (более равного общества), и поэтому можно выбирать между ними. Но исторически это не так. Во время развития капитализма из феодализма буржуазия могла использовать законодательство для постепенного укрепления своего положения. Это не заменило необходимости буржуазной революции для захвата власти — это фактически подготовило почву для нее. Революция это не спонтанная, насильственная и случайная вспышка, а движущая сила истории.

Законодательная реформа и революция не исключают друг друга, а дополняют. Исторически сложилось так, что новые правовые конституции часто являлись продуктом революции. «Революция — это акт политического творчества, когда законодательство — это политическое выражение жизни уже состоявшегося общества». Это также означает, что реформы ограничены в том, насколько далеко они могут зайти. Законодательная реформа остается в рамках, установленных последней революцией. Таким образом, реформисты на самом деле не преследуют ту же цель, что и социалисты. Вместо социализма их цель — реформированный капитализм.

При капитализме все предпосылки для социалистического общества существуют, но они представлены в формах, совершенно чуждых социализму. Демократия привлекает массы к участию в политической жизни, но буржуазная демократия представляет лишь господство класса капиталистов. Точно так же социализация труда на предприятиях с большим количеством рабочих мест и планирование деятельности крупных корпораций закладывают основу для социалистического общества. Но при капитализме социализация труда приводит лишь к мега-прибыли для капиталистов и отчуждению для каждого работника. Эти формы не приведут к социализму автоматически — они должны быть преобразованы революцией. Они важны не потому, что делают идею социалистической революции ненужной, а потому что демонстрируют, что она одновременно необходима и возможна.

Вопросы для обсуждения:

Почему революцию называют «опорой и двигателем истории»? Какую роль в этом играют правовые или политические реформы?
Что такое революция? Должна ли революция быть насильственной?
Отличается ли роль законодательной реформы при капитализме от предыдущих формационных систем?
Как капитализм закладывает основу для социализма? Устраняет ли это необходимость революции?
Бернштейн предостерегает от возможности «преждевременного» захвата власти. Как вы думаете, почему он так говорит?
Существует ли такая вещь, как «преждевременная» революция? Должны ли марксисты беспокоиться о ней?

Глава 9: Крах

В этой главе Люксембург объясняет, как реформисты отказались от идеи социализма. Вместо того, чтобы быть новшеством, реформизм оказывается переработанным идеализмом. Если вы отбрасываете любую критику капитализма, вы в конечном итоге принимаете статус-кво. Это означает согласие с эксплуатацией рабочих до тех пор, пока буржуазия способна утверждать, что они в любом случае «политически прогрессивны». В итоге это означает отрицание того, что эксплуатация или даже сам рабочий класс вообще существуют.

Ранние реформисты претендовали на роль «нейтральных» теоретиков, отказавшись от так называемых предрассудков марксистов. Вместо того, чтобы представлять один класс, они утверждали, что представляют все человечество, выдвигая абстрактные, моральные аргументы. Но поскольку мы живем в классовом обществе, люди, говорящие, что у них нет предрассудков, просто пристрастны к статус-кво, скрывая его реалии. Отказавшись от социализма, реформизм не имеет другого выхода, кроме как защищать капитализм. Таким образом, мы видим, что, притворяясь просто нововведением марксизма, реформизм Бернштейна на самом деле представляет собой масштабную атаку на марксизм и, доведенный до логического конца, лишает социализм всякого шанса на существование.

Вопросы для обсуждения:

Роза Люксембург подводит итог всей книге в первой части этой главы, поэтому ее стоит разбить на пункты.
1. Почему «кооперативы» связаны с капиталистической системой?
2. Каким образом преобразование общества с помощью профсоюзов и потребительских кооперативов несовместимо с законами капитализма?
3. Почему концепция капиталистического развития Бернштейна несовместима с марксистской теорией прибавочной стоимости?
4. Почему классовая борьба должна иметь реальную основу в экономике?
5. Почему система не может быть преобразована без классовой борьбы?
Каковы различия между философиями, лежащими в основе марксизма и реформизма?
Является ли марксизм предвзятым? Каковы практические последствия этого?
Зачем социалистическому движению нужна теория?

Глава 10: Оппортунизм в теории и практике

В заключительной главе Люксембург обсуждает развитие реформизма в марксистском движении. Уже в то время это едва ли было новой тенденцией. Однако до книги Бернштейна не было попыток дать ему теоретическое обоснование.

Реформисты не были способны создать полностью сформированную теорию, объясняющую общество в целом, как это делает марксизм. Вместо этого реформизм пытается решить одну проблему капитализма за раз и атаковать один небольшой элемент марксизма за другим.

Метод и результаты реформизма явно отличаются от тех, разработанных социалистическим движением. Они отвлекают рабочий класс от классовой борьбы и толкают рабочее движение по буржуазному пути.

Поскольку утопический социализм, предшествовавший марксизму, основывал борьбу за социализм на моральной справедливости, он имел идеалистическую философию. Он сыграл важную роль в развитии социалистического движения, поскольку дал теоретическое обоснование ранним симптомам классовой борьбы при капитализме: «Это были детские сапоги-скороходы, благодаря которым пролетариат научился выходить на арену истории». Но по мере развития классовой борьбы, когда противоречия внутри капитализма становились все более явными, этих теорий стало недостаточно. Требовался научный социализм. В отличие от идеалистов XIX века, реформизм XX века был явным шагом назад и попыткой загнать рабочее движение «обратно в рамки».

Однако только из-за того, что марксизм верен, не означает, что несостоятельность реформизма, анархизма и идеализма будет автоматически доказана большинству людей. Революционная партия все еще является частью остального общества и испытывает давление со стороны доминирующих буржуазных идей. Это давление исходит не от того, что буржуазные идеи верны, а от реальных социальных условий. Теоретическая борьба должна постоянно вестись против чуждых движению идей. Единственный способ защиты от этого, как говорит Роза Люксембург в начале книги, — это обучение всей партии марксистским идеям и практике.

Вопросы для обсуждения:

Почему для реформизма характерно «пренебрежение теорией»?
В чем разница между утопическим социализмом и реформизмом?
Как мы можем объяснить развитие реформизма как «исторического явления в развитии партии»?
Какие еще идеалистические или буржуазные теории, помимо реформизма, оказывают давление на рабочее движение сегодня? Что марксисты могут с этим сделать?