Что делать: руководство по чтению

Ленин написал «Что делать?» в конце 1901 – начале 1902 года в рамках борьбы за построение революционной партии на прочных теоретических принципах. Шедевр Ленина является развитием основных идей, изложенных в «С чего начать», и читать их следует в связке.

В начале истории русского марксизма существовала, хотя и нечеткая поначалу, разделительная линия между двумя отдельными течениями. Первое, революционное направление, опиралось на рабочий класс и связывало перспективу революционного свержения царизма с борьбой за власть рабочих. Второе – реформистское течение, которое, прислушиваясь к марксизму, на деле проповедовало политику классового сотрудничества и раболепия перед либералами.

В этом, по сути, и заключалось разногласие между марксистами и экономистами. В разных обличьях и под другими названиями та же борьба многократно повторялась в истории русского революционного движения. Тот же спор в той или иной форме продолжается и по сей день. Книга имеет ярко выраженный полемический уклон, направленный на выяснение отношений с оппортунистическими тенденциями внутри движения.

Основная идея, которая проходит через всю книгу «Что делать?» это необходимость подготовки профессиональных революционеров. Говоря словами Ленина, «идеалом социал–демократов должен быть не профсоюзный секретарь, а народный трибун». Говоря о социал–демократах, Ленин имеет в виду тех, кто ведет борьбу пролетариата за «ликвидацию социального строя, заставляющего бесправных продаваться богатым». То есть революционеров, стремящихся свергнуть капиталистическую систему эксплуатации и угнетения. Сегодня этот термин ассоциируется с мягким реформизмом, но в начале XX века он относился к марксистским организациям. Ленин не принижал способности рабочих к пониманию, а наоборот. Его главной задачей была борьба с мелкобуржуазным предрассудком, что «рабочие не могут понять теорию» и что партийная литература должна ограничиваться экономическими лозунгами и насущными требованиями. Важнейшим инструментом в этом процессе он считал всестороннюю, агитационную, всероссийскую газету, обобщающую и конкретизирующую опыт всех угнетенных слоев общества.

Начиная с насущных проблем рабочего класса, борясь за всевозможные частные требования, необходимо выйти за пределы частного и установить связь с общим, от борьбы отдельных групп рабочих против работодателей до борьбы всего рабочего класса против буржуазии и ее государства. В блестящей аргументации Ленин установил диалектическую взаимосвязь между агитацией, пропагандой и теорией и объяснил, каким образом небольшие силы марксизма, завоевав наиболее передовые слои класса, могут впоследствии завоевать массу пролетариата, а через нее и все остальные угнетенные слои общества. Эта стратегия, наряду с требованием неумолимой теоретической ясности, нашла свое подтверждение в монументальной большевистской революции 1917 года.

Из трудов Ленина должно быть ясно, что развитие революционной партии – это сложный процесс, который проходит различные стадии и формируется в течение нескольких лет и даже десятилетий. Ее рождение может быть болезненным, и она постоянно подвергается кристаллизации, перегруппировкам и даже расколам, прежде чем превратится в массовую силу. Книга «Что делать?» была частью этой кристаллизации.

Правильно полемизируя против рабского преклонения экономистов перед «стихийностью», Ленин позволил себе впасть в ошибку преувеличения правильной идеи и превращения ее в свою противоположность. В частности о социалистическом сознании:

«История всех стран свидетельствует, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, то есть убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства издания тех или иных необходимых для рабочих законов и т. п.»

Это одностороннее и ошибочное представление о соотношении рабочего класса и социалистического сознания не было оригинальным изобретением Ленина, а было заимствовано непосредственно у Каутского, которого он в то время считал главным защитником ортодоксального марксизма против Бернштейна. Сам Ленин позже заявил, что «перегнул палку» в одну сторону, чтобы исправить ошибку противоположного рода. История много раз показывала, начиная с чартистов, что рабочий класс в борьбе действительно может прийти к социалистическому сознанию.

Несмотря на это преувеличение, книга Ленина «Что делать? » содержит богатейший материал о важности революционной партии, который сегодня заслуживает гораздо более глубокого изучения. В самом деле, Крупская, жена и соратница Ленина, призывала к ее изучению «каждого, кто хочет быть ленинцем на деле, а не на словах».

Глава I: Догматизм и «свобода критики»

Неудивительно, что «Что делать?» открывается цитатой Лассаля, обращенной к Марксу: «Партийная борьба придает партии силу и жизненность, величайшим доказательством слабости партии является ее расплывчатость и притупление резко обозначенных границ, партия укрепляется тем, что очищает себя». Это задает тон всей книге.

Из таких столкновений возникла новая политическая ясность, которая придала партии большую сплоченность и уверенность. Как объяснял Маркс, революционная партия – это живой организм, который эволюционирует на каждом этапе своего развития. В течение определенного времени в движение втягивались всевозможные случайные элементы с чуждыми идеями, которые играли крайне негативную роль. Оппортунистическое давление, существовавшее внутри движения, отражало не что иное, как давление капитализма.

«Свобода критики» стала модным лозунгом, проповедуемым экономистами, которые стремились загнать «социал–демократию в профсоюзные каналы». Эта тенденция была направлена на изменение роли социал–демократической партии, превращение ее из партии социальной революции в демократическую партию реформ. Это так называемое «критическое» направление – всего лишь еще одна марка оппортунизма: свобода привнесения буржуазных идей и буржуазных элементов в борьбу за социализм.

Главным рупором этого лозунга была газета «Рабочее дело», открыто защищавшая ревизионизм Бернштейна. Основополагающим политическим принципом, который Ленин называет экономизмом, является идея о том, что рабочие должны вести экономическую борьбу – борьбу за улучшение условий наемного труда, а политическую борьбу оставить марксистской интеллигенции и либералам. Этот подход является хрестоматийным примером рабоче–крестьянского подхода, попыткой свести политический уровень к вопросам «хлеба и зрелищ», как кратчайший путь к массам.

Ленин утверждает, что это направление есть не что иное, как новая разновидность оппортунизма. Проповедуемое ими единство допускает чуждые классовые идеи и силы в здание революционной партии. Однако защитники «свободы критики» приводят 1880–1890–е годы в качестве примера расцвета марксистской литературы при той популярности партии зонтичного типа, идею которой отстаивало «Рабочее дело».

Ленин признает, что благодаря союзу легальных марксистов, прежде всего буржуазных демократов, вульгаризированные марксистские идеи восторжествовали над народническими. Но он утверждает, что основой такого союза должна быть «полная возможность для социалистов раскрыть перед рабочим классом, что его интересы диаметрально противоположны интересам буржуазии». Этого бы не произошло, если бы «критическое» течение добилось своего, поскольку они уже давно отвергли идею власти рабочих и социалистической революции. Претензии экономистов сводятся к желанию подчинить движение «эклектизму и беспринципности».

Ленин ссылается на то, что Энгельс подчеркивал важность теоретической борьбы. Он нападал на тех, кто хотел, чтобы свобода действий привела к размыванию или отказу от революционной политики. «Сейчас мы хотим сказать только, что роль авангарда может выполнить только та партия, которая руководствуется самой передовой теорией». В ответ его обвинили в неспособности к компромиссу и сектантстве. Но Ленин предостерегал своих товарищей от втягивания в «болото» тех, кто хотел повести их в этом направлении. Как гласит его знаменитое высказывание:

«Без революционной теории не может быть революционного движения. Нельзя достаточно настаивать на этой мысли в такое время, когда с модной проповедью оппортунизма обнимается увлечение самыми узкими формами практической деятельности.»

Вопросы для обсуждения:

Можете ли вы назвать примеры рабочего движения сегодня?
Каким образом потворство реформистской среде в рабочем движении вредит становлению марксистской тенденции?
Аргументы Ленина против «свободы критики» часто критикуются как реформистами, так и академиками за то, что они якобы сеют семена тоталитаризма. Как бы вы ответили на эту критику?
Каким образом «Рабочее дело» искажает утверждение Маркса о том, что «каждый шаг реального движения важнее десятка программ?»
Как нам лучше всего бороться с оппортунистическими тенденциями в нашем движении?

Глава II: Стихия масс и сознательность социал–демократов

Ленин начинает главу с признания того, что сила нынешнего движения заключается в волнах забастовок, сотрясающих страну. Слабость же заключается «в недостатке сознания и инициативы у революционных вождей». Пробуждение масс в 1890–е годы показало, что спонтанность движения представляет собой сознание в зачаточной форме.

Это противоречило господствующим мнениям на этот счет. Экономисты склонились перед этой стихийностью, что привело к резкой критике Лениным этой стратегии. Именно здесь Ленин перегнул палку, утверждая, что рабочий класс, предоставленный самому себе, может достичь только профсоюзного сознания (то есть борьбы за экономическое улучшение в рамках капитализма). Британский рабочий класс, к примеру, в какой–то момент вышел за рамки простого профсоюзного сознания. От идеи частичных реформ и петиций чартисты перешли к идее всеобщей забастовки («великого национального праздника») и даже вооруженного восстания (Ньюпортское восстание). Это произошло не только до времен Ленина, но и до написания «Коммунистического манифеста ».

Хотя верно, что марксистская теория, высшее выражение социалистического сознания, не была выдвинута рабочим классом, этот момент, к сожалению, доведен до крайности и становится односторонним. Несмотря на это, в главе содержится много информации, а также обоснованная аргументация, касающаяся взаимосвязи между классом и руководством.

Ленин выступает против попытки «Рабочей Мысли» принизить роль «сознательного элемента», то есть роль социал–демократов. Он ставит вопрос о том, как понимать выдвигаемое утверждение, что массовое движение рабочего класса определит задачи. С одной стороны, это можно расценить как преклонение перед стихийностью этого движения, т.е. сведение социал–демократов к хвосту растущего движения. С другой стороны, это может означать, что растущее движение ставит перед социал–демократами новые теоретические, политические и организационные задачи. Экономисты склоняются к первой интерпретации, лениво полагая, что массовое движение облегчает тяготы революционной работы. Ленин, напротив, понимает этот период как выдвижение определенных и более сложных задач для использования инициативы и энергии масс. Он ставит вопрос следующим образом:

«Но в чем еще заключается функция социал–демократии, если не в том, чтобы быть «духом», который не только витает над спонтанным движением, но и поднимает это движение до уровня «своей программы»? Конечно, в ее функции не входит тащить за собой хвост движения». Проще говоря, стихийность масс требует от революционеров высокой степени сознательности. Без независимой идеологии массы не смогут добиться успеха в своей борьбе. Поэтому Ленин утверждает, что принижение революционных идей экономистами лишь укрепляет буржуазную идеологию.

Вопросы для обсуждения:

Каковы отношения между рабочим классом и революционным руководством?
Можете ли вы привести пример спонтанности масс, выходящей за рамки профсоюзного сознания
Почему идея невмешательства в борьбу рабочих и простого предоставления ее спонтанному движению тех, кто в ней участвует, – это плохая идея?
Почему диалектический материализм – марксистский метод – является решающим оружием против буржуазной идеологии?

Глава III: Профсоюзная политика и социал–демократическая политика

Экономисты не отвергают политику полностью, но имеют то, что Ленин называет чисто профсоюзной концепцией политики. Он отвергает идею о том, что деятельность социал–демократов должна сводиться только к борьбе за лучшие условия продажи рабочей силы. Социал–демократы не должны ограничиваться отношением рабочего класса к той или иной группе боссов, а должны расширять горизонты отношения рабочего класса ко всем классам современного общества.

В связи с этим Ленин утверждает, что политическое образование не может ограничиваться «пропагандой враждебности рабочего класса к самодержавию». Точно так же роль революционеров сегодня заключается не в том, чтобы информировать рабочий класс о том, что их угнетают начальники, поскольку именно они испытывают это на себе ежедневно. Рабочий класс – не дети, которых нужно кормить такой кашей. Вместо этого необходимо вести агитацию «на каждом конкретном примере» угнетения, чтобы выполнить задачу по развитию политического сознания. Этого нельзя достичь, если «не взять на себя организацию политического разоблачения самодержавия во всех его аспектах».

Ленин отвергает выдвигаемый экономистами лозунг о придании экономической борьбе политического характера. Он указывает, что это задача профсоюзов, а не революционеров. «Одним словом, он подчиняет борьбу за реформы, как часть целому, революционной борьбе за свободу и за социализм». Поднять активность и сознание масс можно только тогда, когда она не ограничивается «политической агитацией на экономической основе».

Здесь проходит четкая разделительная линия между Лениным и экономистами. Ленин настаивает на том, что наиболее политически сознательные слои должны учиться на актуальных событиях и политических фактах «наблюдать каждый другой общественный класс во всех проявлениях его интеллектуальной, этической и политической жизни», а не концентрироваться на том, как их угнетают. Только на основе всестороннего политического воздействия – широчайшей политической агитации – работа, проводимая революционерами, может считаться «подлинно социал–демократической».

Ленин описывает ситуацию, когда социал–демократы оказываются крайне неподготовленными к разворачивающимся в то время событиям, сетуя на то, что они «отстают от массового движения». Массы рабочих, бастующих из–за позорных нарушений условий труда, в то время были более активны, чем социал–демократы. Это проблематично, так как позволит использовать энергию этих движений несоциал–демократическим тенденциям, которые будут стремиться убедить их в достоинствах буржуазной демократии. Именно в этом духе настоятельной необходимости и написано «Что делать?». На этом фоне Ленин делает выводы о необходимости подготовленного революционного руководства, единственной силы, способной сделать сознательным неосознанное стремление рабочих и других социальных слоев к преобразованию общества по социалистическому образцу.

Вопросы для обсуждения:

Газету «Искра», в которой в то время печатался Ленин, обвиняют в том, что она «постоянно [ставит] революционизирование догм выше революционизирования жизни». Справедлива ли такая оценка аргументов и выводов Ленина?
В чем разница между пропагандистом и агитатором? Почему революционер должен быть и тем, и другим?
Почему концепция «экономической борьбы как наиболее широко применяемого средства вовлечения масс в политическое движение» является одновременно реакционной и вредной?
В чем сходство и различие между экономистами и террористами?
Исключает ли утверждение Ленина о том, что революционеры должны быть «трибунами народа», работу в профсоюзах?

Глава IV: Примитивность экономистов и организация революционеров

В этой главе Ленин соединяет точки, объясняя, что экономическая борьба, проповедуемая экономистами, не требует всероссийской централизованной организации. Эта борьба, следовательно, не требует организации, объединяющей «все проявления политической оппозиции, протеста и возмущения», не требует профессиональных революционеров. Вместо того чтобы превозносить дилетантские методы и взгляды, Ленин непоколебимо утверждает, что задача социал–демократов – быть руководством, необходимым для свержения капитализма.

Ленин пишет в то время, когда ощущаются родовые муки строительства централизованной революционной партии в условиях секретности, вызванной царским гнетом. Но это не приводит его ни к пораженчеству, ни к мысли о преклонении перед стихийностью:

«Настало время, когда русские революционеры, руководствуясь подлинно революционной теорией, опираясь на подлинно революционный и стихийно пробуждающийся класс, могут наконец – наконец–то! – подняться во весь свой гигантский рост».

Ленин утверждал, что эта организация должна состоять из революционеров, сделавших революционную деятельность своей профессией. В революционной партии не может быть разницы между рабочими и студентами: все они товарищи и коммунисты. Все предрассудки оставались снаружи и не приветствовались. Это был не классовый, а политический вопрос. Что касается партии, то студенты, которые происходят из среднего класса, вместе с товарищами рабочими воспитываются на идеях марксизма. При этом они политически отказываются от своих прежних классовых предрассудков и переходят на точку зрения пролетариата. Он пишет:

«Ввиду этой общей характеристики членов такой организации все различия между рабочими и интеллигентами, не говоря уже о различиях по профессии и роду занятий, в обеих категориях должны быть стерты».

Самое главное в этой главе – не отстаивать низведение революционера до уровня дилетанта. Этого хотели бы добиться экономисты. Напротив, Ленин утверждал, что задача партии – «поднять дилетантов до уровня революционеров». Только на этой основе рабочий класс сможет вести успешную войну против своих прекрасно обученных врагов (полиции и жандармов).

Четко прослеживается необходимость создания общероссийской социал–демократической партии. Именно на этой основе агитация могла бы обрести большую устойчивость, т.е. последовательную, теоретически высокую линию. Свидетельством тому Ленин считает прошедшее десятилетие. Если социал–демократия опирается на местные издания, то их очень легко может закрыть полиция, и тогда пострадает общая непрерывность работы. Поэтому местные организации должны направить свои силы на создание всероссийской газеты, обеспечивающей движению всестороннюю агитацию в печати.

Вопросы для обсуждения:

Сегодня у реформаторов модно отрицать суть ленинской позиции, представляя ее применимой только к условиям царской России. Является ли создание большевистской партии примером российской исключительности?
Как Ленин реагирует на «антистуденческие» предрассудки некоторых своих критиков? Как богатые студенты могут преодолеть свое классовое происхождение?
Как Ленин определяет «профессионального революционера»?
Является ли акцент на строгой секретности той фазой, которую мы можем ожидать в грядущей классовой борьбе в Соединенных Штатах?
Какое значение для марксистов имеет централизация?

Глава V: «План» всероссийской политической газеты

Глава V развивает задачи, поставленные в «С чего начать?» разрабатывается конкретный план организации, позволяющий приступить к ее формированию. План подвергается критике со стороны Надежина, который приводит следующие аргументы:

«Мы должны приступить к созданию сильных политических организаций на местах… Если [они] не будут подготовлены на местах, то какое значение будет иметь даже прекрасно организованная всероссийская газета? … [Людям] будет легче собраться и организоваться вокруг деятельности более конкретной… широкая организация местных газет, постоянная деятельность местных организаций среди безработных…».

Мы цитируем почти полностью, поскольку этот аргумент не является уникальным для российского движения на рубеже прошлого века. Одна из очевидных причин централизации работы по производству, сверке и оформлению нашей пропаганды – это экономия времени. Но это имеет второстепенное значение. Напротив, Ленин объясняет, что без всероссийской газеты невозможно обучение на местах. Газета, говорит он, – это как строительные леса. Это временное, второстепенное сооружение по отношению к главному объекту строительства – революционной партии.

Без строительных лесов можно построить только самые простые здания. Строительные леса позволяют строителям видеть всю конструкцию, а не только свою маленькую часть. Или, по его словам, это все равно что начертить направляющую линию, чтобы бригада каменщиков – революционеров на местах – могла строить свои кирпичи рядом друг с другом, по прямой линии, а не в беспорядке, и чтобы в итоге получилась настоящая структура, революционная партия, а не груда разобранных кирпичей. По его собственным словам:

«Издание всероссийской политической газеты должно быть тем основным средством, которым мы можем неуклонно развивать, углублять и расширять организацию (т. е. революционную организацию, всегда готовую поддержать каждый протест и каждую вспышку)». Надеждин жалуется, что социал-демократы упустят саму революцию, если смирятся с этой «книжностью». Ленин указывает на нелепость этой «точки зрения накануне революции». Эта точка зрения сводится к тому, что уже поздно обсуждать и готовиться. Понятно, что революционным организациям нужно время для подготовки – большевики прошли через десятилетия тщательной подготовки перед своим успехом в 1917 году. Но, как правильно утверждал в свое время Ленин, те, кто сделал общенациональную политическую агитацию «краеугольным камнем своей программы», меньше всего рискуют пропустить революцию.

Вопросы для обсуждения:

Такие организации, как Momentum и People’s Assembly, являются конкретными примерами того, как местные организации отказываются от централизованной пропаганды. Каким образом это ослабляет их способность бороться с тори?
Почему у нас до сих пор есть газета, когда у нас есть онлайн-сайт?
Ленин интересно цитирует Писарева, который писал о разрыве между мечтой и реальностью. Каким образом движению того времени не хватало той мечтательности, в которой был «виновен» сам Ленин
Что имеет в виду Ленин, говоря о газете как о коллективном организаторе?
Исключает ли наличие общенациональной газеты агитацию на местах? В этом суть аргументации Ленина или это недоразумение?